Легенда о Драконе (СИ)

Люди, по крайней мере жившие ближе всего к церкви, явно не впервые видели настоятеля на улицах. Случайные прохожие то и дело здоровались с ним, время от времени перебрасывались парой явно не случайных фраз, всегда заканчивающихся предложением прийти на молитву. Люди с улыбками обещали найти время, и продолжали идти по своим делам.

-Вас здесь любят,- заметила Летта, когда Дирк распрощался с очередной женщиной, убедившись что ее ребенок выздоровел с их последней встречи.

-Все любят тех, кто готов внимательно их выслушать и не поучать их жизни,- улыбнулся настоятель.- Северяне очень щепетильны в вопросах личного пространства и слишком уж независимы. Мне потребовалось почти два года, чтобы понять где для них заканчивается светская беседа и начинается вторжение в приватную жизнь,- мужчина поздоровался с еще одним человеком, рассмеявшись какой-то несмешной, на взгляд Летты, шутке.- И я до сих пор иногда совершаю ошибки спрашивая о том, что по мнению местных жителей меня никак не касается.

-Например?- поинтересовалась его спутница.

-Например,- Дирк призадумался.- Здесь не принято приглашать человека к себе домой на обед, ужин или, не приведи Единый, звать людей помолиться вместе. Это считается страшной обидой, ведь если ты зовешь человека к себе в определенное время – значит ты уверен что он не занят в это время, а значит считаешь его бездельником. Вместо того чтобы говорить «Не хотите ли разделить вместе ужин сегодня вечером?» нужно спрашивать «Не найдется ли у вас свободное время для меня?». Для нас, выросших в Центории разница кажется незначительной, но для северян она слишком велика, чтобы пренебрегать ею.

-Действительно интересно,- ответила Летта.- Уже больше двухсот лет прошло как благословленный Единым Зейрак остановил бесконечную череду войн и объединил всех людей под его знаменем, но как же сильно люди различаются друг от друга.

-Не забывайте,- назидательно заметит настоятель.- Что до появления Зейрака Империя, Аскин, Террин и Аррас тысячелетия жили сами по себе. И корни всеобщей вражды слишком глубоки, чтобы Церковь могли искоренить их за какие-то двести лет.