Легенда о Фейлель

Алуан, огорчённый до невозможности, тревожащийся за любимую, вернулся к сестре. Та с болью смотрела в его синие глаза.

— Иди домой, Ася, — попросил он. — Подожди меня там. Я должен найти Эди. Она очень ранима… я это сразу почувствовал… и я боюсь за неё.

Асена закивала: она всё понимала и сама бы бросилась на поиски Эди, если бы… если бы, хоть что-то могла сказать и объяснить…

— 115 —

Алуан проплутал по лесу около трёх часов, но Эдилейн не нашёл. Он изорвал свою одежду о колючки, исцарапал лицо и руки о шипы диких кустарников, но незнакомые ему места не выдали таинственного убежища любимой.

Алуан, измученный и расстроенный, пришёл домой. Он должен немедленно отправиться к сэру Фейлелю и рассказать тому обо всём. Может, Эди уже вернулась…

— 116 —

Эдилейн сидела в своём укрытии. Она видела Алуана, пробежавшего мимо неё, слышала его голос, звавший её по имени…

Её сердце сжималось от боли. Она жаждала выйти на его зов. Но обида, невероятная обида за то, что Ал, как она считала, обманул её, захлестнула разум девушки… Именно этого боялся Динаэль — Эди была слишком эмоциональна и ещё не научилась сдерживать первый порыв…

Наконец Эдилейн вышла снова на тропинку и, уверенная в своём одиночестве, неспешно побрела по лесу. Слёзы текли по её щекам. Она не вытирала их — она просто ничего не замечала.

Выйдя на полянку, Эди опустилась на траву.

— 117 —

— Господи! — услышала она вдруг прямо над собой знакомый голос.

— Что случилось, мисс?

Как здесь, в глуши, оказался Увара, и почему девушка не слышала его шагов, было неважно. Конюх опустился на колени перед Эди. Она вдруг всхлипнула, как маленькая, и, рыдая, упала ему на грудь. Тот вздрогнул от неожиданности, потом тихонько обнял девушку и стал успокаивающе поглаживать по волосам.

— Ну, что вы, мисс, — говорил он. — Всё будет хорошо. Всё образуется.

Эди печально покачала головой и негромко ответила:

— Нет, Вара, нет. Хорошо не будет… Эта боль, — она прижала свою ладонь к груди, — никогда не уйдёт… Я никому не нужна… Никому…

— Что вы такое говорите, — возразил Увара. — Вы нужны. Очень нужны. И многим… Вашим родителям, прежде всего… Друзьям… Братьям и сёстрам… Тем людям, которых вы ещё даже не знаете…

— Нет, — Эди уже не плакала. — Папа и мама есть друг у друга… Братья и сестрёнки — у них своя жизнь… Те, которых я не знаю ещё, должны идти своим путём. И ещё неизвестно, смогу ли я вообще кому-то помочь, если… если я сама не знаю, что такое взаимная любовь…

Увара задумался. Он не очень понимал, о чём именно говорит сейчас его молодая хозяйка, так как, конечно, не имел понятия об истории с Алуаном. Но он, всё же, решил сказать.

— Простите меня, мисс, — начал он, — если я что-то поведаю не то или не так, как вы ждёте, но… Я убеждён, что каждый человек кому-то обязательно нужен. Сегодня одному, завтра, может, другому… Мне было семнадцать, когда я считал себя никому не нужным. Я был круглым сиротой, моя судьба никого не занимала. Чтобы прокормиться, я работал помощником табунщика. Однажды в грозу лошади взбесились и… Меня затоптали копытами так, что никто и не думал о моём выздоровлении. Но я попал к вашему отцу — он случайно остановился переждать непогоду в нашей деревне… Потом была целая неделя между жизнью и смертью. Я не мог понять, почему я жив ещё, почему какой-то совершенно чужой мне человек и прекраснейшая женщина выхаживают меня, не спят ночами… Так я познакомился с вашими родителями. Потом я понял, что они не могут иначе. И не случись вашего отца рядом в ту роковую ночь, я так бы и умер, считая себя лишним на свете… Теперь я знаю, что где-то обязательно есть кто-то, кто без тебя не сможет. Даже если это животное, а не человек…

— Помню, — прошептала Эди. — Ты спас того жеребёнка, который чуть не погиб, едва появившись на свет. Потом ты вырастил его. И это наш лучший конь… И тогда, в городе, где папа чуть… не умер… мы бы не обошлись без тебя…

В голове у девушки был хаос. Но главное она всё-таки поняла: нельзя позволять себе ставить под удар других, если даже кто-то и причинил боль тебе, ведь всегда отыщется тот, кому только ты сможешь помочь.

— Прости меня, Увара, — сказала Эдилейн. — Я смалодушничала. Спасибо тебе… И, пожалуйста, не пугай никого дома. Сейчас глаза обветрятся от слёз, и я приду. Хорошо?

— Хорошо, мисс, — Увара поднялся на ноги. — И, если что не так, не обижайтесь на меня. Я, правда, желаю вам только добра…

— 118 —

Эдилейн около получаса сидела ещё на полянке, пытаясь смирить боль в своём сердце, вспоминая всё, чему учил её отец, видя в воображении лицо мамы, всегда готовой помочь, явно верящей в то, что нужна кому-то. И Эди понимала, что дело не только во взаимной любви её родителей…

Девушка вздохнула, поднялась с земли и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла кривой, жалкой…

— Вам кажется, что вы никому не нужны? — голос прозвучал совсем рядом.

Эдилейн вздрогнула и обернулась.