Легенда о Фейлель

Верховный Маг, созвав внеплановый Совет волшебников, облегчённо вздохнул. Дину всегда была противна ложь. Даже в самые опасные для себя минуты он предпочитал говорить правду. Но случались и исключения. Так было и почти четыре месяца назад, когда в Совете оказался предатель. Пришлось многое скрывать, недоговаривать. Теперь, после возвращения Вейкко, который своими глазами видел спутника и помощника Абис, а сегодня должен был лично, по просьбе Динаэля, поведать волшебникам обо всём, что наблюдал в замке Колдуньи, всё изменилось. Теодор Барга, предавший Добро, более не появлялся в Зелёной Долине.

Дин не испытывал к тому ненависти или презрения. Он даже сочувствовал Барге. Сочувствовал, ибо знал, что такое любовь…

Вейкко Йонес, скромно ожидавший в приёмной приглашения пройти в Зал Совета, волновался. Он уже рассказал обо всём самому сэру Фейлелю. Но предстать перед множеством почтенных людей… Да и главное, что тревожило его более всего, — он ведь так толком ничего и не знал о Танаэле…

— 49 —

Марта старательно играла свою роль. Её не задевали шушуканья за спиной или жалостливые взгляды. «Глупые, — думала она. — Как же вы не понимаете, что я самая счастливая на свете! Ведь как бы ОН ни ошибся, что бы дурное ни совершил, у него доброе сердце… А, значит, я просто помогу ему… И Он честный. Ведь Он не тронул меня… А ведь мог…»

Марта с болью смотрела на Мастера. Он работал как одержимый. Он почти не спал. Она приносила ему обед, ждала, чтобы он поел, а потом уводила за занавеску. Он усмехался, но чаще всего шёл. Едва доходя до кровати, он проваливался в сон. А Марта тихонечко сидела рядом и — смотрела на него. Или убиралась в ванной комнате. Иногда стирала. Но это его явно печалило, и он уже заранее делал такую работу сам, не позволяя ей ухаживать за собой…

Марта знала теперь, что любит. Возможно, безответно. Потому что ОН, относясь к ней по-доброму, ни разу не выказал каких-либо иных чувств.

Сегодня Марта, принеся завтрак, заметила, как Мастер бледен, какие тёмные тени лежат под его светлыми глазами.

— Так нельзя, мой господин, — Марта посмела заговорить первой. — Вы губите себя. Вы должны отдыхать…

— Я отдохну, Марта, — ответил Тан, не оставляя работы. — Потом. Мне осталось совсем немного.

Девушка вдруг коснулась его пальцев.

— У Вас замечательные руки, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Вы лучший Мастер на свете. И не надо это доказывать никому. И мадам Абис это знает… Только вы должны отдохнуть… У Вас болит всё: пальцы, руки, плечи… Я знаю… Так нельзя…

Его губы дрогнули. Но ни звука не было произнесено. А Марта угадала то, что он хотел сказать: «Надо. Так надо…»

И вдруг она поняла… И почему ей раньше это не приходило в голову? Он, правда, одержим. Одержим любовью к своему искусству и любовью ещё к кому-то. Не к деньгам, не к наживе, как считали все, потому что он всех в этом убедил… И срок он сам себе назначил — потому что «так надо». Видимо, очень надо… Только Абис об этом знать ни в коем случае не должна…

— Я понимаю. Вы, разумеется, угодите мадам Абис. И она наградит вас… Но позвольте мне сделать вам… расслабляющий массаж рук. Я умею. Я делала отцу… — Марта говорила громко, ибо теперь была точно уверена в том, что Абис видит и слышит всё, происходящее в мастерской, и лишь постель Мастера и ванная остаются вне поля её зрения.

Как? Почему Марта вдруг всё это поняла? И именно сейчас. Она и сама не знала. Но теперь она смотрела на Мастера новыми глазами. Нет, не спасать его от ошибки, а помочь в его трудном деле — вот её миссия. Ибо ошибки нет. ОН не способен оступиться… Вот почему она сразу полюбила Его — просто сердце гораздо зорче, чем глаза…

И тут прямо из стены за спиной Танаэля вышла Абис.

— 50 —

— Неплохо, девочка, неплохо, — проговорила она весьма милостиво, словно и не замечая испуга в глазах Марты.

А девушка действительно испугалась. Колдунья никогда прежде не навещала Мастера в присутствии Марты. Зато теперь Марта знала, почему Мастер предпочитает сидеть спиной к этой злополучной стене — дело вовсе не в освещённости, как, видимо, считала Колдунья.

— Мальчик мой, — ласково обратилась она к Танаэлю. — Ты, и верно, одержим… Конечно, ты гениальная творческая личность. Но… я хочу получить свою Корону завершённой. А ты таким немилосердием к себе лишишь меня Мастера, способного сделать это… Иди с Мартой. Она знает, что говорит. Её отец тоже был ювелиром… Правда, средненьким… Но руки у него уставали…

Танаэль взглянул на Абис, потом на Марту и поднялся.

— Хорошо, — сказал он. — Но меня беспокоит одна деталь… И он выложил на стол перед Абис десяток разнообразных рубинов.

— И? — спросила Абис.

— Здесь нет того камня, который подошёл бы … — удручённо ответил Тан.

Колдунья внимательно посмотрела на ювелира. Она увидела только страсть мастера, страсть художника к деталям. Более ничего.

— Это не проблема, — Абис пожала плечами. — Я зайду через часок. Надеюсь, Марта снимет боль в твоих мышцах… И ты сам сходишь в дальнюю пещеру, где перебирают и сортируют эти камешки. Сам выберешь.