Легенда о флаге

Подхватил Музыченко под руку, потащил вверх по ступеням, по которым только что сбегал. А Филя снова стал грузный, пошатывался — видать, на него опять навалилась слабость, временами отпускавшая его.

Второй этаж… Подтолкнул Музыченко в первый же дверной проем на пути, вбежал за ним — и только тогда увидел: от комнаты, что когда-то была за этой дверью, остался лишь пол да часть внутренних стен. Почти со всех сторон открыто… Эх, не сюда бы!

В дальнем конце коридора гулко затопали кованые сапоги. Немцы бегут следом по лестнице!

Толкнул Филю в угол к стене. Бросил взгляд вниз. Не прыгнешь на камни со второго этажа… Да и как с Филей? На ногах не держится…

Но Музыченко, перемогаясь, поднялся. Топот немецких сапог за стеной. Рядом!

Может быть, не заметят? Оба замерли, прижавшись к стене.

Топот и голоса у двери. Сейчас немцы увидят…

Не сговариваясь, оба разом из автоматов ударили в дверной проем, наискосок, чтобы пули летели вдоль коридора.

Тихо за дверями… Немцы убежали или притаились?

Музыченко заменил опорожненный диск, другой, снаряженный, из своего запаса, молча протянул Иванову.

Сменили опорожненные магазины. В коридоре со стороны лестницы слышалось какое-то шуршание. Подкрадываются… Из автомата за стеной их не достать. Была бы хоть одна граната…

— Рванем! — шепнул Музыченко. — Единственный шанс. Наши близко!.. Проскочим…

— А сможешь?

— Смогу.

Иванов поднял с пола кирпич:

— Брошу и давай. Оба враз. — Шагнув к двери, гаркнул: —Полундра!

Кирпич вылетел в дверной проем.

Выиграть секунду, пока враги не поняли, что брошена вовсе не граната.

Выскочив в коридор, Иванов чуть не споткнулся о двух немцев. Оба, раскинув полы шинелей, пятнистых от пыли, лежали ничком, охватив головы руками. Ждут разрыва…

Ствол автомата вниз, короткая, наскоро, очередь по обоим.

— Филя, жми!

И вдруг один из лежавших немцев, вскочив, бросился на Иванова. Это оказался здоровенный и ловкий фашист. Ударом в грудь он сбил Иванова с ног, да так, что у того вылетел автомат. Но и у немца в руках не было оружия — наверное, уронил, когда кидался на пол, спасаясь от кирпичной «гранаты».

Пальцы немца, словно железные, вонзились в шею Иванова. Он попытался освободиться от них, но не смог. Перехватило дыхание, перед глазами все стало багровым. Сквозь эту кровавую пелену разглядел: второй немец наставляет на него винтовку, что-то кричит тому, который вцепился в горло. Пока этот вцепившийся немец вплотную — тот из винтовки не выстрелит, чтобы не попасть в своего. Но если не оторвать железных пальцев от горла — конец! В глазах уже все потемнело, воздуха нет… Воздуха! Воздуха!

Отчаянным рывком Иванов крутнулся из-под немца, но тот вновь прижал его к полу. Прямо перед своими глазами, через пелену красного тумана, застлавшую их, Иванов увидел: по кускам штукатурки суетливо топочут два рыжих немецких сапога, припудренных известковой пылью. И рядом, сшибаясь с ними, так же яростно топочут солдатские ботинки с обмотками. Филя! Ослабевший от раны Филя и здоровенный немец.

«Одолеет Филю — нам обоим конец!»

Сознание этого увеличило силы, и ему удалось вывернуться. Вскакивая, увидел: Филя, свирепо ругаясь, пытается вырвать винтовку у второго немца. Но тот силен…

Страшный удар в челюсть. Иванов рухнул на бугристый от обломков пол и покатился куда-то вниз…

Придя в себя, схватился за щеку: «Ух, как меня этот немец… Со второго этажа!.. А что с Филей? Он ведь там остался…»

Хотел подняться, но резкая боль в лодыжке правой ноги бросила обратно на землю. От этой боли, а главное — от неожиданности ее у него пот выступил на лбу: «Вывихнул? Сломал? Только этого не хватает… А Филя, Филя где?»

Стиснув зубы, поднялся. Держась за стену, побрел к лестнице, при каждом шаге вздрагивая от боли в ноге.

Мимо по коридору и вверх по лестнице, по ступенькам которой он только что свалился, пробегали бойцы в темных от пота и пыли гимнастерках.

«Эх, досадно! — вспомнил Иванов о спрятанном под фланелевкой флаге. — Сам хотел…»

— Ставь наверху! — крикнул он пробегавшему мимо солдату.

— А ты что, ранен? — не останавливаясь, спросил солдат, подхватив флаг. — Поставим!

Уже все бойцы пробежали по лестнице вверх, а Иванов медленно преодолевал ступеньку за ступенькой. Было больно, но, прислушиваясь к этой боли, он говорил себе: «Ничего, разомнется!»

Кое-как взобравшись на второй этаж, он сразу же, неподалеку от лестницы, увидел Музыченко и обрадовался: «Жив Филя!» Над Музыченко, сосредоточенно накручивая ему на голову свежий бинт, хлопотала девушка-санинструктор в синем берете и с якорьком — знаком морской пехоты на рукаве гимнастерки.

Иванов задержал взгляд на девушке: не Маша ли? Если бы она!

— Все в порядочке! — засиял Музыченко, увидев Иванова. — Старшине доложился… А я уж загоревал по тебе! Как тебя тот фриц шибанул!.. Ты что, хромаешь?

— Ничего, пройдет. — Иванов сел, чтобы перевести дух.

— Смотри, ставят! — вдруг закричал Филя.