Легенда о героях Галактики

«У тебя есть способности и амбиции… Я просто предупредил, чтобы ты не поддался соблазну. Тебе, конечно, известно, отчего умерли знаменитый Манфред II и твой собственный предшественник на посту правителя Феззана».

Манфред II верил в идеалы мирного сосуществования между Империей и Союзом и попытался претворить их в жизнь. Предшественник Рубинского Валенков ненавидел своё подчинённое положение по отношению к Земле и попытался действовать независимо. Оба этих действия были невыгодны Земле.

«Только благодаря поддержке вашего святейшества я мог стать правителем Феззана. И я признателен вам».

«В таком случае, всё хорошо. Такое послушание защитит тебя».

Спустя некоторое время сеанс связи подошёл к концу, и Рубинский вышел на мраморную террасу, где, остановившись, посмотрел на полное звёзд ночное небо. Хорошо, что отсюда не видно Землю. Он чувствовал облегчение, словно вернулся в реальность из какого-то другого измерения, и постепенно восстанавливал присущую ему неукротимую уверенность в себе.

Если бы Феззан принадлежал только Феззану, то, возможно, он сам был бы фактическим правителем Галактики. Однако, к сожалению, на самом деле всё обстояло иначе.

Фанатикам, стремящимся обернуть вспять восемьсот лет истории и вновь сделать Землю столицей человеческой цивилизации Адриан Рубинский был всего лишь слугой.

Но будет ли так всегда? Ничто во Вселенной не абсолютно, и нет никакой причины, почему всё должно было оставаться неизменным.

— Так кто же останется окончательным победителем? Империя? Союз? Земля?.. — рот Рубинского, разговаривавшего сам с собой, искривился в лисьей усмешке. — Или же… Я?

IV

— Мы не сможем избежать решающей битвы с аристократами. И эта битва, по-видимому, определит судьбу Империи, — сказал Райнхард.

Кирхайс кивнул и ответил:

— Я постоянно советуюсь с Миттермайером и Ройенталем. И подготовка к операции идёт по плану. Но кое-что меня беспокоит.

— Что в это время станут делать мятежники из Союза Свободных Планет?

— Именно.

Что случится, если, пока силы Империи, разделённые между Лихтенладе и Лоэнграммом с одной стороны и Брауншвейгом с Литтенхаймом с другой, сражаются друг с другом, Союз воспользуется этой гражданской войной для нового вторжения? Даже Кирхайс, уверенный в своих силах и не беспокоящийся о столкновении со знатью, чувствовал беспокойство на этот счёт.

Златовласый юноша подарил своему рыжему другу лёгкую улыбку.

— Не волнуйся об этом, Кирхайс. У меня есть план. И, какими бы стратегическими талантами ни обладал Ян Вэнли, этот план гарантирует, что он не сможет покинуть Изерлон.

— И что же это за план?..

— Если вкратце, то… — льдисто-голубые глаза вспыхнули энтузиазмом, и Райнхард принялся объяснять.

V

— Я чувствую искушение, — пробормотал Ян. Задумавшись, он так и не притронулся к принесённому ему чаю. Когда Юлиан пришёл, чтобы забрать чашку, он удивлённо взглянул на адмирала, но что-то, витающее в воздухе, не позволило ему спросить, что случилось.

Хотя ухудшение политической ситуации в Империи, похоже, получило некоторую отсрочку из-за быстрого возникновения связки Лихтенладе-Лоэнграмм, не было ни малейшей возможности перехода из сложившегося положения в период стабильности. Лагерь Брауншвейга и Литтенхайма собирался поднять вооружённое восстание, точнее, забиться в угол, а уже оттуда попытаться начать наступление на столицу. Гражданская война скоро разразится и разделит Империю.

И, когда это произойдёт, Ян мог бы придумать план и вмешаться — например, объединиться с Брауншвейгом и победить Лоэнграмма, взяв его в клещи, а потом одним ударом уничтожить и самого Брауншвейга. В таком случае Галактической Империи пришёл бы конец.

Или можно было помочь Брауншвейгу советами, чтобы тот сам смог на равных сражаться с Лоэнграммом, и, когда обе стороны истощат силы до предела, обрушиться на них и прикончить обоих. Яну были отвратительны такие мысли, ведь в глубине души он не хотел быть военным, но ничего не мог с собой поделать и гордился придуманными им стратегиями. Это он и имел в виду, когда пробормотал, что чувствует искушение.

Если бы он был диктатором, то так бы и поступил. Но что он мог сделать, будучи солдатом демократического государства? Это накладывало большие ограничения. Чтобы преодолеть их, ему придётся самому уподобиться Рудольфу.

Когда Юлиан заварил новый чай взамен остывшего и поставил чашку на стол, Ян наконец заметил его.

— О, спасибо.

— Вас что-то беспокоит?

Когда ему задали прямой вопрос, на лице самого молодого адмирала Союза появилось мальчишеское смущение.

— Эм… Это не то, о чём можно рассказать другим. Я имею в виду… Честно говоря, когда люди думают о победе, то нет предела тому, как низко они могут пасть.

Не совсем понимая, что пытается сказать его опекун, Юлиан молча ждал продолжения.

— А, кстати, — сменил тему Ян. — Я слышал, Шёнкопф учит тебя стрелять. И как, получается?

— По словам бригадного генерала, у меня врождённый талант.

— О, рад это слышать.

— Но, командующий, вы никогда не практикуетесь в стрельбе. Это вообще нормально?