Легенда о гетмане. Том I

Между тем, к концу июня пламя народной войны охватило всю Украйну, перекинулось на Волынь, Полесье и докатилось даже до границ Литвы. Придерживаясь исторической правды, надо отметить, что выступление казаков из Запорожья явилось лишь фитилем к той бочке накопившегося всенародного гнева, которая потом и взорвала весь южнорусский край. Не столько повинуясь призывам запорожского гетмана, как действуя по велению сердца, поднялся русский народ против польских поработителей. Хлопы собирались в ватаги и загоны (проще говоря, в отдельные шайки) нападали на панские усадьбы, разоряли их, убивали самих панов и их дозорцев, истребляли католическое духовенство. Озверевший народ творил такие бесчинства, что, читая в последующем строки древних летописей, трудно поверить, что написанное в них вообще возможно. Убийства сопровождались варварскими мучениями и пытками, бессмысленной и беспощадной жестокостью. С живых людей сдирали кожу, распиливали пилами., поджаривали на углях., забивали палками до смерти, не щадили даже грудных младенцев. Особо страшной участи подвергались евреи, всякая жалость к ним приравнивалась к измене. Под ножами казаков тысячами гибли еврейские младенцы, в Полоном и Ладыжине были умерщвлены несколько тысяч иудеев только за один отказ принять христианство. По сказаниям современников, по всему краю иудеев погибло тогда до ста или даже более тысяч.

Одной из первых всенародное восстание охватило Подолию, где в руках поляков оставался только Бар — неприступная крепость на южных рубежах Речи Посполитой. Иван Ганжа без особых усилий занял Умань. В Немирове — одной из вотчин князей Вишневецких подняли восстание мещане, которые изгнали или вырезали в городе всех поляков и евреев. В руках Кречовского и Небабы оказался весь левый берег Днепра — обширные владения Иеремии Вишневецкого. Удалой Морозенко почти без выстрела прошел всю Волынь — весть о его приближении разносилась по всему краю, поднимая народ на восстание против местных панов.

Но стали поступать сообщения и о первых тяжелых утратах в этой войне. Погиб, попав в засаду, полковник Колодка. Лихой красавец Остап, захватив Нестеров, сразил в поединке на саблях князя Четвертинского, а его красавицу жену сделал своей наложницей. Гордая полячка, пылая местью, заколола казацкого полковника во сне его же кинжалом и сама покончила с собой. О самой тяжелой утрате Хмельницкому доложили, когда он находился уже на пути к Белой Церкви — погиб Федор Богун.

Когда Выговский сказал ему об этом, сняв шапку и осенив себя крестом, Богдан в первую минуту ему даже не поверил:

— Ты, что, Иван, перебрал с утра? Федор, погиб?!!

Выговский молча протянул гетману донесение Ивана Богуна, в котором сообщалось о смерти отца. Хмельницкий вчитывался в строчки послания, но все еще не мог поверить, что его старинного и преданного друга, советника в делах и соратника в битвах, больше нет в живых. Он махнул рукой Выговскому, чтобы тот оставил его одного, а сам остался сидеть в молчании, уставившись отсутствующим взглядом куда-то в пространство. По его щеке медленно скатилась скупая слеза, но гетман этого даже не почувствовал.

Наконец, настало время окончательно решить, как быть с депутацией казаков, которую намеревались отправить в Варшаву по совету брацлавского воеводы. Тогда с выездом пришлось повременить из-за известия о кончине Владислава 1У, но, зрело помыслив и посовещавшись с ближайшим своим окружением., Хмельницкий решил все же, пусть и с опозданием отправить ее в Варшаву, сделав вид, будто о смерти короля ему еще не известно. Перед отъездом он долго беседовал с Дженджелеем, поставив ему задачу постараться завести в кругах польской знати нужные связи, а, главное, своевременно информировать его о том, как будет осуществляться подготовка к выборам нового короля. Затем он передал ему послание Войска к сенату и личное письмо к усопшему королю, после чего в самых первых числах июля казацкая депутация отправилась в Варшаву.

Казалось, теперь, когда по всей Киевщине, Брацлавщине, на Волыни и в Полесье сохранялись лишь отдельные очаги сопротивления поляков и окончательная их ликвидация оставалась делом времени, можно было вздохнуть спокойно и обратиться к насущным заботам по наведению порядка в управлении освобожденными территориями. Однако в это время в гетманскую ставку поступили вести о новой угрозе — форсировав Днепр выше Киева, в Полесье вторгся со своими хоругвями смертельный враг казаков князь лубенский и воевода русский Иеремия Вишневецкий

Глава третья. Бескоролевье (продолжение)