Легенда о гетмане. Том II

Третьей серьезной ошибкой Хмельницкого явилось неверное определение сроков начала военной кампании. В гетманской ставке бытовало мнение, что поляки будут готовы к военным действиям не раньше апреля, поэтому мобилизация казацких полков намечалась на начало мая, когда к Чигирину должен был подойти и крымский хан со своим войском. Раньше этого времени татары выступить в поход не могли из-за отсутствия подножного корма для коней — степь покрывалась молодой травой не раньше конца апреля. Запорожский гетман рассчитывал, что к этому времени к реестровому войску присоединятся и те, кто не вошел в реестр, как это бывало в прошлые годы, особенно при осаде Збаража. Но Хмельницкий не учел, что его авторитет среди южнорусского населения после Зборовского мира значительно снизился. Многие из тех, кто остался вне реестра, не видели смысла отдавать свои жизни за благополучие реестровых казаков, тем более, что обычно гетман, оберегая свои элитные части, первыми бросал в бой и ставил на самые опасные участки именно тех, кто по его призыву присоединялся к запорожцам и реестровикам и фактически представлял собой пушечное мясо.

В противоположность Хмельницкому, польское правительство в этот раз к военным действиям готовилось основательно. В дополнение к имевшемуся в распоряжении короля кварцяному войску был произведен наем пятидесяти тысяч наемных солдат. Готовился и созыв посполитого рушения, но этот вопрос решили отложить до весны. Еще в октябре Ян Казимир сообщил папскому представителю Д. Торресу о планах зимнего наступления на казацкие территории. Как ни странно, но польский король до сих пор не понимал всей серьезности ситуации, сложившейся на территории Украины, и надеялся после ожидаемого подавления «мятежников» начать войну с Турцией за венецианские деньги уже в союзе с казаками. Многие его советники предлагали начать военные действия прямо зимой, чтобы не дать возможности Хмельницкому использовать весенний разлив рек в целях обороны.

Однако, к этому времени закончить набор наемников не было возможности и Ян Казимир ограничился тем, что в начале февраля отдал приказ польному гетману коронному Марциану (Мартыну) Калиновскому выступить с имевшимися в его распоряжением войсками в Каменец для прикрытия линии разграничения с целью предотвращения внезапного наступления Хмельницкого.

Но незадолго до этого, еще в январе, король решил воздействовать на запорожского гетмана через митрополита Косова, рассчитывая, что может быть тот сумеет убедить Хмельницкого придерживаться условий Зборовского мира, а спорные вопросы отложить для урегулирования в последующем. С этой целью в Киев к митрополиту был направлен полковник Маховский, вручивший ему королевское послание. Сам Косов не был сторонником военных действий, сложившееся положение дел его вполне устраивало. Пусть он не был допущен для заседания в сенате, но зато на территории трех воеводств не было никаких препятствий для распространения греческой веры и исповедания православия. Уния формально ликвидирована не была, но фактически католические священники на казацкие территории не допускались. Православным священникам никто не препятствовал в отправлении религиозных обрядов. Что касается вопросов землевладения и возврата крестьян к своим господам, то церковь не видела в этом ничего предосудительного, при условии, что холопы не будут лично зависимы от панов. Поэтому митрополит переправил послание короля к гетману, не сопроводив его своим комментарием.

Но послание Яна Казимира большей частью было посвящено именно проблеме возвращения землевладельцев в свои владения. Король настаивал на выполнении в этой части статей Зборовского трактата, требуя от гетмана, чтобы помещикам не чинилось препятствий в пользовании земельными угодьями, а их бывшие холопы возвращались им, если понадобится, то и с применением силы. Заканчивая послание, Ян Казимир подчеркнул, что в случае невыполнения условий мирного договора, он вынужден будет пройтись по Украйне «огнем и мечом» и стереть ее с лица земли.

Прочитав его несколько раз в полном одиночестве, Хмельницкий скомкал письмо короля и долго сидел в глубоком молчании, подперев кулаком подбородок. У него не оставалось сомнения, что Ян Казимир намерен реально осуществить свои угрозы и настроен весьма решительно. Чисто по-человечески гетман понимал, что король не может поступить иначе, также, как и он сам не имеет возможности выполнить королевское требование.

— Пусть Бог будет нам судьей, — наконец сказал он, поднимаясь из-за стола и осеняя себя крестом, — вверяю судьбу Украйны и Войска Запорожского в руки Всевышнего, а там пусть свершится, что должно!

Глава вторая. Рубикон перейден