Легенда о Горностае

Желтый клинок, словно выкованный из молний, рванулся к молочно-белой шее Горностая.

Сейчас он его убьет! Никаких сомнений.

Но в самый последний момент варвар вдруг изогнулся, отскочил в сторону и скрутил своего противника сзади.

Северо-Восточный Ураган заревел как бешеный бык. Он принялся вырываться, отчаянно пытаясь достать врага, но только без толку молотил ногами в воздухе и разбрызгивал искры, дергая бесполезным теперь энергетическим ножом. Но Горностай держал его крепко, словно огромный мешок, полный трофеев.

В толпе захихикали.

Губернатор. нахмурившись, оттолкнул законников словно золотой занавес и подошел к перилам. Он хотел увидеть все лично.

– Не беспокойтесь! – крикнул Горностай. – Я крепко его держу!

Губернатор кивнул и поднял сложенный веер. И чем выше губернатор его поднимал, тем больше ослабевало сопротивление Северо-Восточного Урагана. Наконец сложенный веер встал вертикально, словно межевой столб. И боец от клана Черного Дракона со стоном рухнул обратно в песок.

Ян Бао поискал взглядом человека с косами в бороде, но старейшина клана Черного Дракона тоже растворился в толпе.

Жаль, даже очень жаль. Маленький Парчовый Барс отдал бы остаток денег за шанс посмотреть на его обескураженную физиономию.

Тем временем в губернаторской ложе подводили итоги.

– Я полагаю, с этим все ясно, – произнес губернатор и его негромкий голос вдруг наполнил весь ипподром.– Боец Северо-Восточный Ураган лишен отныне права выступать на нашей арене по праздникам или будням. В течение двух недель он будет уволен из стражи без пенсионного возмещения и переведен в крестьянское сословие. Пусть это послужит для вас суровым уроком. У нас – веселый праздник, а не война, и не следует забывать, где ты находишься. Варвары в нашем уезде защищены теми же законами Срединного Государства, что и местные уроженцы. Что же касается поединка, который мы только что видели, я приказываю: подать наградной свиток, ленту и рисовое вино иноземному варвару Горностаю – победителю первого дня!

…А тем временем за городом, в сосновой роще возле Мрачного Озера, в чьих мутных водах водятся диковинные рыбы, похожие на сверкающие кожаные ремни, бородатый старик в коричневой рясе отшельника склонился перед древним каменным алтарем.

Когда-то на берегу стоял храм, но крыша давно рухнула, пол провалился, а деревянные балки сгнили и превратились в ту же землю, из которой они прежде выросли. Остался только каменный алтарь, треснувший пополам, с пятнами мха и едва понятной древней надписью.

На алтаре дымились ароматные травы, дымок поднимался к небу тоненькой серой нитью.

– Ничего! – грустно констатировал старик. – У нее нет истинного имени. Это значит, чудовище пришло из иного мира… Странная эпоха, жестокая эпоха.

Холодный сосновый лес молча внимал его рассуждениям.

– Мы живем в сумеречные времена, – продолжал старик, обращаясь к самому себе.– Ныне воцарился мрак и не стало света, дао рассеялось и уже не совершенствуется, дэ искривилось и уже не выпрямляется.

Мы отбросили как ненужное милости и наказания Пяти предков, оттолкнули от себя законы и установления Трех правителей, и оттого совершенное благо погибло и уже не поднялось, дао предков закрылось и уже не возродилось. Принялись за дела, враждебные лазурному небу, отдаем приказы, противные четырем временам года. Весна и осень прибрали свою гармонию, небо и земля отняли свое благо.

Добродетельные государи не чувствуют себя спокойно на своих тронах, сановники прячут истину и молчат. Придворные чины подлаживаются под волю высших и утаивают должное. Люди отдалились от родных по крови и преисполнились самодовольством. Неправедные люди собираются по двое-трое, сколачивают группы и строят тайные планы. Господин и слуга, отец и сын соперничают друг с другом за горделивое главенство и поступают каждый по своему усмотрению.

Мутят людей, чтобы добиться успеха в своем предприятии. Вот почему между господином и слугой встало ныне лукавство и появилось отчуждение. Родные по крови отдалились друг от друга и уже не могут сблизиться.

Посевы у алтаря высохли, жертвенный алтарь растрескался. Дворец церемоний дрогнул и обрушился. Собаки стаями, рыча, бросаются в пучину, свиньи, схватив зубами свои подстилки, устремились к воде. Красавицы спутали волосы, клеймят лица и не заботятся о красоте. Певицы глотают уголь, забивают все внутри и больше не могут петь. На похоронах не изливались в горе, на охотах не слышно веселья.

На небе тоже непорядок. Бабка Запада Сиванму сломала свои головные украшения, дух Желтого предка громко застонал.

Летающим птицам отрубают крылья, бегающим зверям ломают ноги. На горах не стало деревьев, на болотах – заводей. Лисы ложатся головой по направлению к холму, где их нора, кони и быки пасутся без присмотра, на полях не высятся посевы, на дорогах не растет осока.

Копят золото, пренебрегая честностью, берут нефрит, не считаясь с мерой. Бесконечно запрашивают черепаху, гадают на тысячелистнике, – но духи не отвечают!