Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

Вот они с Гнидой вернулись с неудачного побега. Больничка. Операции. После живодерни оказалось, что «корова» затоптала не только берлогу. Она еще и обгадила репутацию. Разбитый вдребезги авторитет пришлось собирать по кусочкам и сколачивать костылем. Кое-кого Моченый просто загрыз. Что не укоротило срока. Правда, на зоне воцарился прежний порядок. Но о побегах не могло быть и речи. Весь прежний жизненный уклад пошел прахом из-за проклятого интеллигента!

Моченый стоял и смотрел на уютную камеру в центре Петербурга, а сам думал: жаль, что «корова» сдохла в тундре. Ее можно было бы долго резать…

— Гнида, — негромко произнес он, и эхо разнесло по подъезду: — Да-да-да…

— Здеся я, папа, — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, отозвался за спиной кореш.

— Ты пока бабки Паука пришхерь. До поры, — ни с того ни с сего сказал Моченый.

— Лады, — торопливо согласился Гнида. Сейчас его больше интересовало, в каком состоянии в хате холодильник и есть ли он вообще.

На самом деле квартира Паука отличалась лишь «стильной» прихожей. В остальном же трехкомнатный приют зэков был мечтой любого среднестатистического дегенерата.

— Евробарак, еврокамбуз и европараша. Говно! — емко оценил обстановку Моченый.

Жизнь потекла своим чередом. Гнида поселился в еврораю. Моченый перетащил диван в прихожую и там затихарился. Встречались они редко. В основном у туалета и во время вечерних новостей, которые Моченый принципиально смотрел, сидя перед телевизором на полу. Гнида вздыхал, глядя, как истязает себя кореш, но, по понятиям, молчал. Пахан сам знает, что делать.

А пахан тем временем совсем скис. Новая жизнь потрясла его до глубины души. Он все реже появлялся в ванной. Потом случилось страшное — в его камере появились газеты! Как закономерное следствие этого пагубного шага, он отказался от чифира и начал пить водку.

Глава 14 КАМЕННАЯ ТУНДРА

Братья Потрошиловы вышли из суматохи аэропорта. Там, внутри, было неспокойно, а они привыкли к тишийе. Якуты отошли подальше, не обращая внимания на дождь, и надели очки. Сократ вытащил из кармана бумажник оленьей кожи. Из отделения для визиток торчала фотография отца. На оборотной стороне вождя был записан адрес его старшего сына. Диоген вынул карту мира, купленную еще в Якутске, и ткнул пальцем в маленькую синюю точку.

— Питер, — со значением произнес он. — Каменные джунгли, ломающие психику людей. Они превращают человека в бесчувственного зомби. И здесь живет наш будущий тойон?!

— Ты вот что, брат, — Сократ с осуждением посмотрел ла родственника и продолжил: — Мы не в Якутии. Разговаривай нормально. Как якут! — Он гордо выпрямился, поднял вверх указательный палец и поучительно добавил: — Однако.

— Не вопрос. Понял, однако, — тут же согласился Диоген. —Якуты, так якуты.

Сократ наклонился, вытащил кожаные штаны из унтов и натянул их сверху, маскируя меховые голенища.

— Не надо выделяться, — пояснил он брату. — Непривычное может испугать аборигенов.

Диоген кивнул, соглашаясь с житейской мудростью:

— Однако, верно.

Они привели себя в порядок. Ритуальный рисунок охотников на лица решили не наносить, чтобы не переборщить с национальным колоритом.

— Однако, надо искать брата, — садясь на чемодан, сформулировал ближайшую цель Сократ.

— Однако, каменная тундра меньше нашей. Найдем! — ответил Диоген, и они хлопнули друг друга по ладоням.

Питер лежал перед ними. Далеко перед ними. Настолько, что его не было видно. Судя по карте мира путь предстоял неблизкий. Они еще раз взглянули на фото. Глаза отца смотрели строго и требовательно.

— Пора, — задумчиво произнес Сократ, поднимая голову, — без упряжки нам — день пути. Если напрямую.

Диоген прищурился на то место, где в тундре должно было быть солнце, и сверился с картой:

— Будем забирать к востоку. Там рек меньше.

Они открыли чемодан. Внутри лежали панты. Каждый рог молодого оленя был аккуратно завернут в отдельный кожаный чехол. Рядом с огромным якутским богатством размещались несколько бутылок водки и кусок вяленой оленины. На дне чемодана тускло блестел потертой старой кожей бубен шамана, изъятый на счастье у пьяного служителя культа перед самым убытием. Они перекусили вяленой олениной и встали, легко подхватив чемодан. Сократ обернулся. Возле здания аэропорта суетились люди. Они не были якутами. Это не вызывало сомнений. Люди штурмовали автобусы и маршрутные такси, нервничали и кричали. Да и одеты они были странно. На весь аэропорт только двое носили летние унты. Якуты тронулись в путь, почти неразличимые на обочине Пулковского шоссе в своих светлых летних полушубках.

* * *