Легенда о Коловрате

Удельный князь муромский, Олег Юрьевич, был сыном Юрия Юрьевича – младшего из трех братьев-князей, что правили муромскими землями последние годы. Младшего по годам, но не по ратной славе. Ходил князь Юрий походами и на половцев, и на волжских булгар и сына своего, княжича Олега, везде с собой брал ратной науке учить. Был теперь Олег Юрьевич в муромских пределах первый мастер меча и первый удалец в сече, не пропали отцовская наука и слава великих князей, приходившихся ему дядями. Теперь, когда Олег въезжал в рязанские ворота, народ встречал богатыря в великой радости, приветствуя криками и бросая шапки в холодное серое небо. А он улыбался весело и все подмигивал рязанским девицам, которые, зная его славу, не спускали с княжича глаз.

Пока дружинники, согласно гикая, крутили тяжелый коловрат подъемного моста, князь подозвал к себе Евпатия и долго посмотрел на него своим пытливым взглядом голубых глаз, словно просвечивая все нутро. Наконец, закончив испытание, он нетерпеливо спросил своего дружинника, словно продолжая какой-то начатый разговор:

– Чего же молчишь, Евпат? Нешто до сих пор не надумал?

Тот, с трудом выдержав взгляд и не зная от смущения, что ответить, промямлил:

– Да это… Что же не надумать… Надумал…

Князь вмиг радостно оживился и, хлопнув воина по плечу, с надеждой спросил:

– Стало быть, пойдешь?

– Куда пойду? – поскреб бороду Евпатий.

– Да в воеводы! Что ты, опять память на радостях потерял? – нетерпеливо крикнул Юрий Игоревич. – Сколько уже талдычили, что Добромиру пора на покой, а тебе войско рязанское принимать!

Евпатий оторопел от такого предложения. Видать, много он еще не помнил. Он, нахмурившись, отвел взгляд и протянул:

– Аааа… В воеводы… Нет. Не надумал еще.

Юрий Игоревич еще пару мгновений пристально посмотрел на своего сотника, потом плюнул на снег и, с досады махнув рукой, ушел прочь, встречать муромского князя, который, окруженный радостной толпой, уже въезжал в городские ворота. На полдороге он обернулся и крикнул Евпатию:

– До завтра тебе даю сроку на раздумье! И помни: отказа не приму!

Дружинник посмотрел ему вслед, почесал под шапкой и, обернувшись, чуть не споткнулся об Каркуна, который давно уже стоял рядом, ожидая внимания.

– Тебе еще чего? – со зла прикрикнул Евпатий.

– Так это… Велишь ратников строить?

Каркун преданно смотрел своими разноцветными глазами, зябко переминаясь с ноги на ногу, и в ответ на недоуменный взгляд объяснил:

– Ты ж вечор хотел дружину учить строй держать и перестраиваться, как эллины да ромеи. Велел с утра десяток, которым Емеля командует, построить на зорьке…

– Ах да… Ближний бой…

Поморщился Евпатий.

– Давай, строй бойцов. И смотри, поживее!

Дружинники выстроились на утоптанном снегу площади, рядом торчали припорошенные снегом чучела в изрубленных доспехах и столбы, обмотанные коровьими шкурами для отработки силы и точности ударов, по бокам ежами топорщились соломенные мишени, утыканные стрелами. Сама площадка – большой квадрат земли рядом с княжьим двором – была обнесена забором наподобие клетки, чтобы во время ратной учебы не зашибить ненароком никого из праздного люда, который всякий раз собирался поглазеть, как тренируются дружинники. Евпатий медленно перечел бойцов, вглядываясь в лица и стараясь припомнить, кого как зовут. Насчитав только девятерых, он вопросительно глянул на Каркуна.

– Княжича нет. Изволил заспаться с молодой женой, – отчитался Каркун, преданно уставившись на сотника черным, дурным глазом. Ратники переглянулись, понимающе усмехаясь и перешучиваясь. Евпатий строго посмотрел на рослого безбородого детину, бывшего в десятке за старшего, видать, это и был Емеля. Емеля кивнул в ответ и рявкнул зычным голосом:

– Тихо!

Дружинники разом замолкли и подобрались, глядя прямо перед собой. Евпатий удовлетворенно покачал головой и негромко приказал:

– Ближний бой в малом строю.

Емеля тут же заревел, как медведь-шатун, подгоняя ратников:

– На чет-нечет разбились! Ближний бой в малом строю!

Дружинники торопливо разобрали деревянные мечи и палицы и принялись отрабатывать бой в строю: прикрывать товарищей щитом, бить дружно, а не вразнобой, и снова защищаться. Топали сапоги по затвердевшему снегу, гремели под ударами щиты и шеломы, словно бойцы исполняли грозный ратный танец. Евпатий смотрел, как ладно и стройно бьется десяток, и одобрительно покачивал головой. Все-таки на пользу им пошла его наука.

Внезапно крепкая пятерня хлопнула Евпатия по плечу. Тот вмиг обернулся, положив руку на рукоять меча и грозно глядя по сторонам. Позади него стоял молодой, богато одетый воин и довольно улыбался. Евпатий отпустил меч и спросил сурово.

– Ты кто таков?

Улыбка у молодца быстро сползла, сменившись на досадливую гримасу, а голубые глаза глянули с укором.

– Евпатий, братец, кончай! Опять, что ли?!

Евпатий лихорадочно вспоминал, где он уже видел сегодня это лицо. Эти же светло-русые волосы, эти же ясные глаза. Только вот лицо было старше. Князь Юрий! Стало быть, это…

– Доброго утречка, Феодор Юрьевич! Как спалось?