Легенда о командарме. О командарме 2-го ранга М. К. Левандовском

— Товарищ командующий, вас просит зайти к себе Сергей Миронович, — сказал он Левандовскому.

В вагоне Кирова командарм увидел Серго Орджоникидзе, Константина Мехоношина и еще одного, незнакомого ему, человека. Был он небольшого роста, смуглолицый, с темными живыми глазами и аккуратно подстриженными усами.

— Вот и наш командующий армией, — представил Левандовского Киров.

Незнакомец с улыбкой протянул руку:

— Анастас Микоян, — назвал он себя. — Очень много слышал о вас хорошего.

Командарм постоянно получал сообщения из Баку о ходе подготовки к вооруженному восстанию, и в этих коротких письмах нередко упоминалась фамилия председателя подпольного Бакинского горкома партии Микояна. И вот теперь им довелось встретиться.

Анастас Иванович подробно поведал о своем путешествии из Москвы в Баку. Ехать пришлось через всю Среднюю Азию и далее морем. В свою очередь командарм подробно ознакомил Микояна с планом намечавшейся операции.

— Удар будет комбинированным, это должно ошеломить врага. Нужно совершить стремительный марш-бросок, преодолевая каждые сутки сорок с лишним верст, — говорил Левандовский, водя указкой по карте. — Отряду бронепоездов предстоит, сокрушая на своем пути укрепления и заграждения врага, ворваться в Баку, захватить железнодорожную станцию, пресечь все попытки мусаватистского правительства организовать сопротивление. Высаженный десант возьмет под свой контроль прежде всего склады горючего и нефтяные промыслы. Кавалерийские части будут наступать на Шемаху и Кюрдамир, с тем чтобы отрезать пути отхода мусаватистских войск к западной границе. Стрелковые дивизии, следуя вдоль берега Каспия, займут Апшеронский полуостров. Волжско-Каспийской флотилии поставлена задача — высадить десант в районе станции Алят, к югу от Баку, перерезать морские коммуникации и внезапным налетом овладеть в Бакинском порту всем нефтеналивным флотом.

Выслушав командарма, Анастас Иванович Микоян обратился к нему с просьбой разрешить ему отправиться в Баку вместе с отрядом бронепоездов.

— Я лично не возражаю, — ответил Михаил Карлович, — но должен предупредить, что это опасно. По данным нашей разведки, на подступах к Баку имеются две линии мощных укреплений, предстоит серьезное сражение.

— Это не может поколебать моего решения идти с броневым отрядом, — настойчиво просил Микоян.

— Надо удовлетворить просьбу, — вмешался в разговор Сергей Миронович. — Пусть Анастас Иванович отправится с отрядом в качестве политического уполномоченного Реввоенсовета армии. Не возражаете?

Левандовский согласился. На следующий день Анастас Иванович появился в штабном вагоне командующего с молодым человеком.

— Это член Бакинского комитета партии товарищ Ломинадзе, — представил он юношу. — Сегодня ночью он перешел границу возле Дербента и доставил ценные сведения.

Посланец из Баку сообщил, что мусаватисты сформировали армию численностью около 30 тысяч человек, подавляющая ее часть находится в районах Карабаха и Зангезура, где идут боевые действия против армянских дашнаков (так назывались сторонники националистической партии «Дашнакцутюн», стоявшей во главе существовавшей тогда Армянской буржуазной республики). На границе с Дагестаном расположено всего 3 тысячи солдат, а в Баку — пехотный полк и юнкерское училище.

— 22 апреля состоится нелегальное заседание Бакинского бюро Кавказского краевого комитета РКП (б), — сообщил Ломинадзе. — Товарищи просят прислать кого-нибудь из руководителей армии для согласования совместных действий.

Той же ночью посланец бакинских большевиков и представители 11-й армии отправились в обратный путь, а через несколько дней от них поступили важные известия — на экстренном заседании ЦК Компартии Азербайджана и Бакинского бюро Кавказского крайкома РКП (б) образован временный Азревком и утвержден план восстания. Все партийные организации Баку перешли на военное положение. Участники заседания приняли обращение ко всем коммунистам и членам профсоюза о необходимости взять власть в свои руки. Получив это сообщение, Левандовский вызвал из Дербента, где стояли бронепоезда, командира отряда М. Г. Ефремова и комиссара И. Г. Дудина. Они доложили о готовности к предстоящему походу.

— Почему захваченные у белых бронепоезда до сих пор значатся у вас под номерами? — поинтересовался Левандовский. — У нас в армии, как вы знаете, так не принято.

— Не успели, товарищ командующий, — виновато оправдывался Дудин.

Михаил Карлович тут же позвонил по телефону Мехоношину и попросил его зайти на несколько минут. Обменявшись мнениями, решили бронепоездам, идущим на Баку, дать имена: «3-й Интернационал», «Красный Дагестан», «За власть Советов», четвертый был назван именем Тимофея Ульянцева — большевика-подпольщика, погибшего за освобождение Азербайджана.

— Получен приказ командующего фронтом Тухачевского и члена Реввоенсовета Орджоникидзе, — продолжил разговор Михаил Карлович и взял со стола листки бумаги с отпечатанным текстом.

Ефремов и Дудин вытащили из планшетов блокноты, достали карандаши.