Легенда о Летучем голландце

То среди спокойной ночи раздастся треск, а затем и крики — корабль наскочил на скрытый под водой камень. То помчатся высоко в чистом небе похожие на птичьи коготки прозрачные облака, а затем и запоёт, ударит в мачты ветер. В считанные минуты усилится до ураганного, рухнут мачты, тяжёлые волны положат судно на бок и уже через пробитые борта брызжет, несётся внутрь корабля вода…

Однако Ван Страатен не знал в борьбе с океаном поражений. Точно, день в день, приводил он к назначенному сроку свой корабль в гавань. И мало-помалу решил, что лучше его нет капитана во всей Голландии. Он перестал слушать советы старых мореходов, а с матросами, среди которых тоже много пожилых и знающих, разговаривал, как с мальчишками.

Девушка

ати выросла в рыбацком посёлке и с детства знала, что участь женщины, родившейся у моря, — ждать. Каждый вечер жёны и дочери рыбаков выходили на низкий песчаный пляж, что протянулся по обе стороны крошечной гавани, и терпеливо всматривались — когда на вечернем лиловом горизонте появится первый парус. Если мужья и отцы задерживались, они так, безмолвные, стояли до глубокой ночи, до тех пор, пока густой сумрак не смешает всё: и дома, крытые замшелой соломой, и крошечные огородики около них, и единственную мельницу с четырьмя крыльями. Случалось даже, женщины не уходили сутками, с тоской всматриваясь в волны и загадывая: кого из них на этот раз море сделает одинокой?

Вот почему, когда Кати познакомилась с Вилемом, она на третий же вечер попросила его бросить корабль и устроиться работать где-нибудь на берегу.

— Даже если ты будешь всего-навсего ночным сторожем, будешь ходить с колотушкой и фонарём и получать всего-навсего два-три талера, я буду рада. Тогда и я брошу эту таверну. Мне не нравится разносить по столикам кружки с пивом и тарелки, надоело, что все кричат: «Эй, ты, иди сюда!», а когда я подойду, щиплют за локоть.

— Капитан Ван Страатен говорит, что мы получаем на его корабле больше, чем другие матросы, — возражал Вилем — Он говорит, что ни его офицеры, ни боцман не обсчитывают нас. Правда, он суров, всегда молчит, а однажды приказал запороть до смерти пойманного в краже повара. Мы попали тогда посреди океана в штиль, и едва не начался голод… Как же я оставлю такой корабль? Вся команда готова следовать за нашим капитаном хоть в ад!

— Я не хочу, чтобы ты шёл в ад. Не хочу, чтобы ты умер с голоду. Ну, послушай меня хоть раз, Вилем.

Так говорила Кати, девушка из портовой таверны, дочь рыбака, который однажды не вернулся с моря и сделал её мать вдовою.

Она говорила так до тех пор, пока однажды Вилем, прощаясь у двери её хибарки, не положил Кати руку на плечо и не сказал:

— Ну, ладно, обещаю: это будет последний рейс. Мы сегодня увидимся: вечером Ван Страатен прощается в вашей таверне с друзьями. Ещё — ты придёшь в гавань и проводишь меня, как будто мы уже поженились. Пускай все видят нас вместе.

Так сказал Вилем.

Кит

ита звали Толстый Боб. Он был из породы синих китов, а синие киты — самые большие существа, которые когда либо появлялись на нашей планете. Брюхо у Боба бы-до белым, всё в длинных желобчатых складках, а спина синяя. Он был так велик, что, когда подныривал под судно, поражённым матросам казалось, что под ними тянется не имеющая конца гряда голубых рифов.

Как все синие киты, он величественно плавал от одной стаи крошечных рачков к другой. Рачки клубились коричневой тучей. Подплыв, Боб приоткрывал рот и, набрав полную пасть, выпускал воду, рачки оставались, застряв в частоколе гибких пластинок, которые заменяют китам зубы.

Проглотив порцию рачков, он снова продолжал движение, изредка всплывая, чтобы пустить вверх фонтан воды и посмотреть — есть ли неподалёку второй фонтан? Там охотилась его подруга.

Дружба китов удивительна, она из числа тех чудес, на которые так щедр океан. Пара плавала вместе не первый год, и китобои давно приметили их.

Люди, чья работа — убивать китов, не очень склонны быть великодушными. И если люди до поры не преследовали Толстого Боба и его подругу, то не потому, что были восхищены их дружбой, нет, из осторожности. На китов охотились с лодок, а подойти вплотную к такому великану побаивались даже самые смелые. О, на это способен не каждый!

— Как ты думаешь, он видит в воде свой хвост? — любили спрашивать старики молодых матросов. — Видит? А вот и нет. Кит такой громадный, а вода так мутна, что он плывёт, сам не зная, где кончаются его брюхо и спина!

Так продолжалось до тех пор, пока у отмелей близ острова Ньюфаундленд (там в тот год плавали Боб и его подруга) не появилась португальская шхуна.

Команда её была набрана с бору по сосенке, все малоопытные люди, и гарпунёр шхуны был тоже человек новый. Завидев кита-великана, он приказал спустить шлюпку и с четвёркой гребцов направился к Толстому Бобу.