Легенда о Людовике

Из всех вопросов, которые мог задать Маргарите ее венценосный муж в первую брачную ночь, этого она ожидала меньше всего. Потому лишь открыла рот — нелепо, глупо, ох, ты словно гусыня, закрой сейчас же! — а потом, торопливо смежив губы, быстро кивнула несколько раз. Взгляд Людовика, и без того ласковый, смягчился еще больше.

— Так вы, стало быть, и вправду так набожны, как рассказывал в письмах ваш батюшка. Помните, что написано в этой книге о Трех Ночах Товии?

Он был будто учитель, спрашивающий урок у любимой своей ученицы. Маргарита вновь облизнула губы. Людовик все еще держал ее за плечи, и если б не это, она, наверное, осела бы на пол на ослабевших ногах. Кормилица не говорила, что муж станет задавать ей такие вопросы. Маргарита прикрыла глаза и сказала, слыша свой голос словно издалека:

— Когда Товия пожелал соединиться со своей супругой, ангел Господень провел его через три ночи. В первую ночь он повелел Товии сжечь в огне рыбье сердце, сиречь сердце, склонное и привязанное к мирскому. Во вторую ночь душа Товии, очищенная от тварного, пришла в сонм святых патриархов. В третью ночь посредством веры, укрепленной ночью второй, Товия стяжал Господне благословение. Следом же настало соединение с супругой.

— Истинно так, — мягко сказал Людовик. — Очень хорошо, мадам. Я вижу, что и сердцем вашим вы эту историю знаете, не только одним лишь разумом. Идемте.

Он отпустил ее плечи так внезапно, что Маргарита шатнулась — и тут же ощутила его пальцы на своих. Взяв свою молодую жену за руку, Людовик повел ее — но не к брачному ложу, как она ожидала, а к камину, огонь в котором ворчал и потрескивал за чугунной решеткой. Когда они оказались перед очагом, Маргарита увидела на каминной полке большое золотое блюдо, на котором лежало что-то, что она распознала не сразу, — маленький кровавый комочек, похожий на… да. Рыбье сердце.

— Как был благочестив Товия, так надлежит и нам. Будем же делать, как он, и помолимся о том благословении, что ниспослал ему Господь.

Сказав так, Людовик взял руку Маргариты и, потянув ее к блюду, накрыл ее ладонью рыбье сердце. Маргарита ощутила податливую холодную плоть под рукой и сжала пальцы. Людовик потянул ее руку назад, и она поддалась, позволив ему поднести ее руку к камину. Жар огня опалял ей пальцы, холод сырого рыбьего сердца — леденил, а меж жаром и льдом была теплая рука ее мужа.

— Бросайте, — сказал Людовик, и Маргарита разжала руку. Они смотрели вместе, как, съежившись, чернеет и исчезает в огне их общая жертва. Потом Людовик снова накрыл ладонью ее плечо. От него совсем не несло хмелем, и Маргарита вспомнила, что на пиру он пил очень мало, намного меньше других. «Что он за человек?» — подумала она вдруг, и поразилась тому, отчего этот простой вопрос ни разу прежде не посещал ее мысли. Как мужчина он хорош собой; как король он велик и мудр; как супруг он внимателен; он набожен как христианин; но что он за человек?

— Избегнем соблазна плоти и усмирим ее с помощью Божьей, — сказал Людовик, и Маргарита чуть не задохнулась — она не знала, отчего, не знала, что должна чувствовать — смятение или восторг, недоумение или благодарность. — Проведем эту ночь в молитве и придем друг к другу через нее, подобно Товии и его благословенной супруге. Да благословит вас Господь, Маргарита.

— И вас, мой супруг, — прошептала она, вслед за Людовиком опускаясь на колени на холодный каменный пол.

И так прошла эта ночь, их первая брачная ночь. Назавтра Маргариту короновали в соборе Санса, а затем прошла ночь и еще ночь, и лишь тогда король Людовик разделил со своей женой ложе. Почти никому до самой своей смерти Маргарита не рассказывала об этом, о трех ночах Товии, выдержанных ее супругом. Никому почти до самой своей смерти не говорила она, что, повенчанная и миропомазанная в Сансе, стала королевой Франции прежде, чем женой Людовика Святого.

Глава шестая

Понт уаз, 1240 год

Мокрый снег с дождем зарядил с самого утра, и перестал за минуту до того, как карета Маргариты проехала через ворота аббатства Ройомон. Маргарита сочла это милостью Божьей и перекрестилась, выходя из кареты, и отказалась от помощи сопровождавшей ее придворной дамы, которая собралась накинуть ей на голову капюшон плаща. Тем временем к воротам уже спешил аббат — сухонький, юркий и подвижный старичок, всегда улыбавшийся ей при встрече.

— Благослови вас Господь, ваше величество, — прошамкал он, осеняя склонившуюся перед ним Маргариту крестным знамением. — Мы уж не чаяли вас сегодня дождаться. Ну и погодка!

— Карета дважды увязала в грязи, — сказала Маргарита, ловя себя на том, что оправдывается, хотя этот милый человек вовсе не требовал от нее отчета о причинах задержки. Да и мог ли кто-нибудь требовать ответа от нее, королевы Франции? Маргарита заставила себя улыбнуться ему и спросила, может ли она видеть своего супруга короля.

— О да, разумеется. Их величества велели проводить вас немедля, как приедете. Прошу за мной.