Легенда о Льюке

Чтобы успокоить своего разошедшегося кока, Льюк пошел ему навстречу:

— Договорились! Отныне каждый сам моет за собой посуду. А что до кастрюль и котлов, установим дежурство. Я дежурю первым.

Стук тяжелых капель по переборкам возвестил о дожде. Вург открыл дверь каюты и выставил свою тарелку и кружку на палубу:

— Пусть сегодня дождь вымоет посуду, ребята!

И скоро капли уже весело звенели о тарелки, расставленные на палубе. Через открытую дверь Льюк увидел, как сверкнула молния, и услышал отдаленные раскаты грома.

— Похоже, ребята, погода будет плохая. Так что лучше затаиться и переждать здесь, в проливе.

Дождь шел до позднего вечера, и вся команда сидела в теплой сухой каюте, радуясь тому, что отплытие откладывается. Кардо сидел в стороне, хмурый.

Вург слегка подергал кока за ухо:

— Что это еще за хандра?

Кардо пожал плечами:

— Не знаю, Вург. Просто у меня дурное предчувствие. Не могу объяснить. Что-то не так.

Денно толкнул Вурга в бок, скорчив жалостную рожицу:

— Ах ты боже мой, прямо как та старая мышь, что жила на ферме. Все не слава богу!

Колл поинтересовался:

— Что за мышь, приятель?

Денно запел, постукивая в такт по столу:

Жила-была мышка когда-то на форме,
Соседям своим истрепала все нервы.
Какое бы ни было времечко года,
Она находила повод для горя.

К примеру, шел дождик — она говорила,

Вернее, ворчала, точнее, нудила:
— Такие дожди хороши для гороха,
Но сено промокнет! И всем будет плохо!

А если вдруг ветер, она завывала:

— О, горе! Лишь ветра мне и не хватало!
Неспелые яблоки с дерева сдует —
И что тогда будет! Ох, что с нами будет!

Насчет же полегшей под ливнем пшеницы

Скрипела, как мельница, как говорится.
А если на небе ни тучки и солнце,
Казалось, что сердце ее разорвется.

Она волновалась, сердилась и рыла

Засохшую землю, и тихо скулила:
— От жаркого солнца погибнем мы точно,
Смотрите, как в пыль превращается почва!

Ворчанье свое превратила в искусство.

Соседи стонали: — Какое занудство!
Я стал моряком, в море синее вышел.
Иначе бы тоже был фермерской мышью.

Вся команда от души хохотала, а Кардо печально произнес:

— Что тут смешного? Когда-то все мы действительно были земледельцами.

Смех мгновенно стих. Льюк похлопал Кардо по плечу:

— Тут ты прав, дружище. Мы были земледельцами и сражались только с погодой, чтобы нам было что поставить на стол. Мы жили небогато, но были счастливы со своими семьями, пока не появился красный корабль Вилу Даскара. И вот мы моряки, мы странствуем и боремся со злом. Но вот что я скажу вам, друзья: однажды, выполнив свой долг, мы вернемся домой и свяжем прервавшуюся нить нашей мирной жизни.

Снаружи бушевала стихия. Грохотал гром, дождь стегал содрогающееся море, и пылающая паутина молний резала на части потемневшие небеса. Команда «Сайны» уснула, не оставив вахтенных.

Шторм продолжался большую часть ночи. За три часа до рассвета подул сильный ветер с юга и погнал бурю на север, как пастух гонит свое стадо. Мир и спокойствие вновь воцарились над морем. Снова стало влажно, берег тонул в густом тумане, белая пелена повисла над Островами Близнецами и проливом.

«Пиявка» вышла в море. Вилу Даскар приказал сделать крюк, что-то около лиги, чтобы подойти к проливу с другой стороны. За час до рассвета он отдал приказ:

— Живодер, скажи барабанщику: пусть бьет на полную скорость. Не жалей кнутов. Я хочу, чтобы корабль пролетел по проливу, как будто за ним гонятся черти из самого пекла. Готовьтесь, мои подлые морские разбойники: скоро у нас будут новые рабы!

29

Вург проснулся от невыносимой жажды. Он тихо встал, стараясь не потревожить спящих товарищей, и осторожно пробрался по темной каюте к двери. На палубе было тихо, сыро и туманно. Вург добрел до камбуза, ковшом зачерпнул из бочки воды и жадно выпил. Второй ковш он вылил себе на голову, чтобы окончательно проснуться. Он уже хотел раздуть огонь в плите из вчерашних тлеющих угольков, чтобы облегчить жизнь Кардо, как вдруг услышал какие-то странные звуки.