Легенда о Макаре

– Получается, что только в этом месте акта точные цифры, а в других в основном расплывчатые сотни, тысячи и другие неопределенные величины: «буквально все еврейское население», «все цыганское население». Кто-то посчитал трупы на судоремонтном заводе и отчитался за 27 человек, другой знал, что в расстрельном списке 28 человек. Жертвы в замурованном подвале никто не считал. Разница между 28 и 27 и есть наш Писаренков. Нужно сочно просеять всех жителей Лебединского и Талаковки, кому в 41-м году было больше четырнадцати лет и кто оставался здесь во время оккупации. Таких будет много. Вдруг кто-то из них вспомнит важные факты о тех временах и о полицае Писаренко. После обеда займись этим. Встретимся, когда будут новые факты.

За обедом Михаила не покидала мысль, что он что-то упустил. Он внимательно просмотрел блокнот с записями. Елена Васильевна Голубева говорит, что ее отец занимался раскулачиванием и был председателем сельсовета перед войной в селе Лебединском.

Яков Савло говорил о Семене Васильевиче Савчуке, отец которого Василий Яковлевич Савчук тоже был председателем сельсовета перед войной.

Писаренков, он же Писаренко утверждает, что предупредил сына председателя сельсовета о доносе. Отчество Семена Савчука и Голубевой совпадают. Вдруг Михаила осенило.

Какая промашка. Он не спросил девичью фамилию Голубевой или фамилию ее отца. Очень грубо, просто по-детски. Нужно срочно исправлять положение.

Спустя полчаса Михаил был в доме у Голубевой.

– У Вас есть брат? Как его зовут?

– Братика? Семен.

– Фамилия отца?

– А Вы разве не знаете, Савчук.

– Брат был тогда маленький, что Вы его не упомянули, когда рассказывали о попытке эвакуироваться?

– Что Вы! Он на шестнадцать лет старше меня. Нас с сестрой в детстве нянчил и баловал. Мы его очень любим и до сих пор называем, как в детстве, «братик».

– Так он жив?!

– Конечно! Ему 86 лет и он еще бегает, а не ходит. Куда нам до него, хоть мы много моложе.

– Срочно дайте мне его адрес.

– Скажу Вам телефон, только, пожалуйста, аккуратней с ним. Все-таки возраст. Лучше его предупредить.

– Пожалуйста, предупреждайте! Но я поеду к нему прямо сейчас. Надеюсь, застану.

– Застанете! В сад он уже не ездит. Сейчас позвоню братику от соседей.

Живая летопись

Михаил позвонил Семену Васильевичу сразу, как только от соседки вернулась Елена Васильевна и подтвердила, что брата она предупредила.

Договорились встретиться через полчаса в городском парке, куда Савчук как раз собирался на прогулку. У него там намечена встреча со старыми друзьями, которые также могут быть полезными.

Михаил разместился на лавке напротив памятника Бахчиванджи, летчику-испытателю первого советского ракетного самолета, и принялся наблюдать за аллеей, откуда должен был появиться Савчук. Михаил был уверен, что сразу узнает его среди многочисленных пожилых посетителей старого городского парка. Молодежь предпочитала развлекаться в новом, куда более обширном, с аттракционами, кафе и дискотекой.

За минуту до условленного времени на аллее появился пожилой мужчина в кепке и сером плаще ниже колен. Он шел быстрой легкой походкой, почти бежал. Рядом с памятником остановился, снял кепку, вытер платком лысину и принялся оглядывать сидящих на лавках. Михаил встал и направился к старику.

– Семен Васильевич, здравствуйте. Я Михаил Гречка.

– Здравствуйте! Узнали сразу. Весьма профессионально!

– Ваша сестра так точно Вас описала, что обознаться невозможно.

– Лена любит поговорить! Где расположимся для беседы?

– Выбирайте, где Вам удобно. Я здесь был от силы три раза, считая сегодняшний день.

– Тогда пойдем к спуску на набережную. Там ветерок с моря, хороший вид… Возможно, встретим моих старых знакомых. Им тоже есть, что рассказать об оккупации или эвакуации на Урал.

– Не возражаю…

Они прошли до конца аллеи.

– Вот наша лавка. Пока никого из наших… Ну, ничего, кто-нибудь да появится…

– Было бы не плохо…

– Какие ко мне вопросы?

– Сестра Вам разве не рассказала? Во время оккупации один полицай спас Вашего отца от ареста.

– Да, был такой факт. Только сначала хочу посмотреть Ваше служебное удостоверение…

Семен расстроенный шел по скрипучему снегу домой. Заборы утопали в сугробах, но проезжая часть улицы была плотно утрамбована и наезжена санями.

Зачем он ввязался в дискуссию со старостой. Его сыну исполнилось только два месяца. Жена намерилась родить в колонне беженцев. Пришлось сделать остановку на три дня в ближайшем селе. Тут и настигли их передовые немецкие части. Пришлось вернуться назад. Их приютили родители жены. Семена записали в колхоз, так как он не захотел возвращаться на завод. И вот теперь пожелай староста отправить его в распоряжение немецкой администрации завода, Семен бы никуда не делся.