Легенда о маленькой Терезе (СИ)

- Как и все. Да хотя бы как мы с твоей матерью. Ты думаешь, мы через это не проходили? Меня точно так же поставили перед фактом, я только на венчании впервые увидел твою мать. Мы шарахались друг от друга как от прокаженных! В первую брачную ночь мне пришлось брать ее силой, потому что она как огня меня боялась, а выбора не было – это сейчас все гораздо проще, а тогда первая брачная ночь проходила при свидетелях, и мне ничего не оставалось, кроме как, стиснув зубы, насиловать собственную жену. Я видел ее слезы, ее мольбу в глазах. Она никак не могла расслабиться, ей было больно, и каждое движение с моей стороны вызывало новый приступ слез и отвращения… Маленькая, хрупкая… Да я сам готов был плакать, глядя на нее! Но брак признавался законным только после засвидетельствования, что ночь прошла «успешно». Унизительнейшая процедура. Первое, что я сделал, став королем, – стал бороться за право неприкосновенности личной жизни. Да после той проклятой ночи я три года не заходил к ней в спальню, пока не настала нужда в наследнике. Как ты думаешь, легко нам было? То, что ты видишь сейчас, – улыбку твоей матери, ее нежность и даже любовь ко мне – это результат адского труда, это море слез, взаимное отторжение и абсолютная безысходность. И, тем не менее, сейчас я могу сказать одно: я бы не пожелал видеть рядом с собой никакую другую женщину. И мой тебе совет: как можно раньше попытайся перебороть себя и наладить отношения, хотя бы приятельские, с Эмелин. За любовь нужно бороться, ее нужно холить, лелеять и взращивать. Попробуй, и жизнь перестанет казаться такой мрачной. Да пойми ты, такова наша участь, Ренард. Мы владеем целой страной, можем позволить себе самые дорогие вещи, можем распоряжаться судьбами тысяч людей, но мы не можем потакать своим желаниям, не учитывая интересы Риантии. Это ответственность. Это наша судьба, наша участь. Мы не господа – мы служим своей стране, и на алтарь приходится класть и жизнь, и здоровье, и интересы. Все, что мы можем, это смириться и попытаться сделать свою жизнь чуточку светлее. Например, вместо того, чтобы ненавидеть отца, такого же заложника обстоятельств, как и ты, перестать делать трагедию из этой свадьбы и попытаться наладить жизнь с Эмелин.

Ренард потер переносицу и устало откинулся на спинку дивана. Он и сам понимал, что эта свадьба – необходимость. Умом понимал. А сердце рвалось на волю и совсем не жаждало встречи с навязанной женщиной. Хоть во все тяжкие пускайся напоследок! Да хоть с… И опять образ маленький паршивки предстал перед глазами. «Небось, дурашка, ждать сегодня будет…»

- Ренард! – не выдержал король отчужденного, молчаливого взгляда – опять паршивец в облаках витает! В одно ухо влетело, в другое улетело! И для кого только прописные истины здесь объясняет?

- Отец, я Вас услышал, не переживайте. Хорошо, Эмелин так Эмелин. Я женюсь на ней, «интересы государства» могут быть спокойны. Только об одном прошу Вас: избавьте меня от всех этих визитов моей дорогой невестушки, и не нужно каждый день напоминать мне об этой свадьбе.

- Ренард…

- Пожалуйста, если у Вас осталась хоть капля человеческих чувств к Вашему единственному сыну, кроме переживаний об «интересах государства», дайте хотя бы до свадьбы пожить спокойно.

Глаза в глаза, два бешеных взгляда на секунду скрестились в извечном поединке отцов и детей. Отец смягчился первым.

- Надеюсь, нам больше не придется возвращаться к этому разговору, Ренард.

- Я могу идти?

- Иди.

И вновь, как и вчера, после разговора с отцом он рванул в свои покои, переоделся и незаметно улизнул из Дворца. Да-да, конечно же, он помнит о данном себе самому обещании не приходить на озеро, не встречаться с нахальной пигалицей, потерявшей стыд и совесть! Но ноги сами понесли по узким подземным коридорам навстречу призрачной свободе, навстречу сброшенным королевским оковам. И как вчера, выйдя из пещеры на свет, он с упоением вдохнул прохладу и даже улыбнулся, глядя на распустившиеся цветы, склонившие свои головки, будто приветствуя не абы кого, а самого будущего короля! Ренард резво зашагал по тропинке, в глубине души надеясь, что девчонка не придет – застыдится, засмущается или попросту забудет, не позволив глупой игре иметь продолжение. А может быть, наоборот, все ж надеялся увидеть еще хоть раз маленькую глупую пташку, с такой легкостью и непринужденностью скрасившую вчерашний день?

Тереза уже ждала его. Сидела на берегу тихого озера, обхватив колени руками, сминала маленькими пальчиками подол платья и кляла себя за безрассудный поступок. Она и сама толком не понимала, как решилась вчера на столь глупый, бесстыдный шаг! От одного воспоминания о том, как щеголяла перед хмурым незнакомцем в чем мать родила, стало дурно. И очень стыдно. «Хоть бы он не пришел!» - молила она с надеждой, не понимая, почему сидит здесь, зачем вообще пришла.