Легенда о московском Гавроше

Когда Андрейка понуро приплелся домой, Филониха все еще распивала чай. Узнав, как обернулось дело, она перекрестилась.

— Ну и слава богу! Еще одно мое гадание сбылось. Я тут раскидывала карты, не выходила тебе должность в богатом доме, при трех важных кралях. А вышло идти в трефовый дом к трефовому королю. Там за параличным барином надо горшки выносить. Должность, конечно, душная, барин залежалый, но платить будут хорошо и при ихнем столе и чае…

Бабушка принялась уже доставать чистую одежду для внука, но в это время дверь открылась, и в неурочное время вошел отец. Андрейка быстро спрятался за бабушкину спину.

— Тьфу, опять забастовка! — Ни с кем не здороваясь, отец шмякнул кепку о колено. — Срочные заказы, хорошие заработки, а наши опять за свое. «Останавливай станки, кончай работу». Мало им прибавки, из-за которой в тот раз бушевали, так теперь царь помешал. «Долой самодержавие!», «Кончай войну!».

— Да уж теперь это модно, царя ругать, — поджав губы, Филониха метнула глаза на Андрейку.

— А ты, Лиса Патрикеевна, чего тут хвостом метешь? Чего вынюхиваешь? — отец недолюбливал Филоновых. — Или у нас беда какая? Чего понурые? — окинул он взглядом домашних.

— Да вот попросили мы Фенечку помочь нашей беде. По-родственному… начала бабушка.

Но Филониха сразу все выложила:

— Из школы парня выгнали! Так надо же куда-нибудь…

— Это за что? Ты чего натворил? — отец повернулся к Андрею.

— За оскорбление его императорского величества, — ехидно усмехнулась Филониха.

— И ты против царя бунтовать? Ах ты козявка! — отец рассмеялся.

— Вот и просим Фенечку определить его куда-нибудь, — всхлипнула бабушка.

— В лакеи куда-нибудь? В подпевалы, в подтиралы! К чертям! Я своим детям филонить не позволю!

Отец стукнул ладонью по столу, и Филониха исчезла. Только запашок от нее остался, кофейно-мятный, сладковатый.

— У, Филоны проклятые! — пробормотал отец и удовлетворенно высморкался. — Вот забастовка кончится, и айда на завод. Подручным у кузнецов поработаешь и человеком станешь, как я. Вместе будем на железном солнышке греться, в заводской преисподней холод в жар перегонять! — Эти загадочные слова кузнец подкрепил ударом кулака по столу.

«АРБУЗ-КАРАПУЗ»

Так очутился Андрейка в жаркой «преисподней» Замоскворечья — в кузнечном цехе завода Михельсона.

С самого первого дня, когда отец представил его мастерам, кто-то из зубастых подручных крикнул: «Гляди, Арбуз нам Арбузика подкатил!» — и утвердилась за Андрейкой эта кличка.

— Арбуз, водички!

— Арбузик, подай клещи!

— Арбуз-карапуз, подсыпь угля!

И он носится от одного рабочего к другому, мелькая среди дыма и пламени. На щеках крапинки мазута, уши в саже, стриженая голова присыпана формовочной землей. Словом, настоящий чумазый, как и полагается заводскому мальчишке на побегушках.

Шустрый, сообразительный, Андрейка быстро обвыкся. Только глаза щурятся от раскаленных искр, брызгающих из-под молотов, да зубы блестят в улыбке. Веселый, безотказный подручный паренек.

Поначалу кузнецы над ним подшучивали:

— Сбегай в булочную, принеси дырку от бублика!

Или еще смешней:

— Дуй в инструментальную, скажи, пусть дадут тебе выволочку!

Иной раз помчится второпях, не разобравшись, вызвав хохот обалдевших от жары и грохота людей, а потом и сам рассмеется. Чего ж на них сердиться! Свои, рабочие. Хоть немного стряхнут усталость, посмеявшись.

Иное дело, если обидят мастера, десятники, хозяйские холуи. Тут за него рабочие заступаются, да и сам Андрейка в обиду зря не дастся. Уж как-нибудь, да отомстит обидчику.

Вот, например, мастер-рукоприкладчик, любящий раздавать оплеухи мальчишкам, сунется в карман за носовым платком, а там мышь! Откуда она взялась? Ну ясно, не с неба свалилась! Или вдруг вспыхнет во рту у злого десятника папироса и опалит усы… Кто ему «шутиху» в портсигар подложил? Поди узнай! Рабочие своих мальчишек не выдадут.

Тяжело рабочим — трудятся по двенадцать, четырнадцать часов в сутки, а неокрепшим мальчишкам еще труднее. И ненависть их к хозяевам, платящим за труд гроши, еще сильнее разгорается.

Зайдет, бывало, сынок управляющего вместе со знакомыми барышнями показать им, как играют синие звезды над кипящей сталью в изложницах, похвалится, сколько на его отца трудится рабочих, — не успеет обернуться, а на штанах дырка! Едва ли штаны случайная искра прожгла… Уж очень веселы и лукавы взгляды заводских озорников.

Но не только озорством отличались замоскворецкие заводские мальчишки — славились они и отчаянной храбростью. Чуть где пожар — первые на крыше. Случись поножовщина, под ноги дерущимся бросаются разнимать. Прокрадется полицейский шпионить за рабочими — сразу его выследят. А уж если надо выручить своих заводских, тут ребята себя не жалеют. Особенно когда рабочих притесняют полицейские или казаки. У мальчишек против их сабель да нагаек свое излюбленное оружие — железные гайки. Ну и здорово они умели ими швыряться. Случалось, их меткие гайки полицейские лбы разбивали, чубатых казаков с коней сваливали.

Довелось и Андрейке вскорости своим рабочим помочь.