Легенда о «Ночном дозоре»

– Ну, что там минхейр ван Рейн? – проговорил наконец господин капитан, в нетерпении потирая руки. – Он заставляет нас ждать! Это неучтиво с его стороны!

И в эту самую минуту двери мастерской широко распахнулись.

Мейстер Рембрандт стоял напротив входа в домашнем кафтане, вытирая испачканные краской руки, как будто только что закончил работу над картиной.

– Прошу, – сухо проговорил он и отступил в сторону, жестом приглашая гостей в просторную мастерскую и как бы снимая с себя ответственность за дальнейшее.

Господа гвардейцы затихли и чинно прошли в ярко освещенную комнату. Огромная картина стояла чуть в стороне, возле стены, и они не сразу разглядели ее. Но как только разглядели – поднялся настоящий гвалт, как на рыбном рынке, когда там ловят воришку.

– Что это? – воскликнул господин Шоонховен, покраснев, как вареный рак. – Может быть, это бродячий театр? Или передвижной цирк? Разве так положено изображать самых знатных, самых почтенных граждан города Амстердама? Никакого достоинства! Никакого уважения к нашему высокому положению! К нашему весу в городском обществе! Это самая оскорбительная, самая безнравственная картина, какую мне когда-либо случалось видеть!

– Нисколько не похоже на прежние групповые портреты нашей корпорации! – поддержал его моложавый Барент Хармансен. – Тот портрет, который выполнил для наших дедов мейстер Дирк Якобс, был куда как солиднее…

– Надеюсь, ты не оставишь этого без последствий, Рейнер! – визгливо выкрикнула сварливая жена сержанта Энжелена. – Какого-то наемного барабанщика видно едва ли не лучше, чем тебя! А ты ведь не рядовой член корпорации…

– Тем не менее вашего супруга хотя бы можно разглядеть, – обиженно проговорил Ян Клаесен Лейдеркерс. – Меня же вовсе не видно! А я, между прочим, заплатил художнику точно такую же сумму! Сто полновесных гульденов! Чем мои сто гульденов хуже, чем сто гульденов вашего уважаемого супруга?

– Вот именно! – загалдели прочие господа стрелки. – Мы все платили равную сумму и имеем равные права! Художник должен был изобразить нас с одинаковым вниманием и уважением!

– Как покойный мейстер Дирк Якобс! – продолжал гнуть свое Барент Хармансен. – Который, между прочим, взял за свою работу куда меньшие деньги…

– Ну, тогда и времена были другие… – примирительным тоном проговорил красивый господин Виллем ван Рейтенбюрх. – С тех пор, минхейр Хармансен, все чрезвычайно подорожало. Вы ведь тоже, почтенный минхейр, за шелка и сукна берете гораздо большую цену, чем ваш покойный батюшка!