Легенда о Первом Дзёнине

Голова Сони шла кругом. На ногах из малого совета Деревни осталась она одна. Комаров и Ершов погибли. Её муж Андрей, заместитель старшего дзёнина в больнице, и когда сможет подняться, непонятно. Большинство актива Деревни из большого совета либо убиты в бою, либо ранены. А забот после схватки с Ордой столько, что руки опускаются. И заботы эти настолько разные, что Цветкова иногда просто зависала. Из срочных вопросов удалось решить с захоронением погибших. Похоронная команда работала круглосуточно. Маркел хотел увезти своих мёртвых в Чухлому и захоронить там. Но Соня, при поддержке жителей, уговорила атамана упокоить его людей здесь, в Деревне, за которую они отдали жизнь. Да, их родственникам придётся ездить из Чухломы в Деревню у Реки, чтобы навестить могилы, но это поможет налаживанию взаимопонимания между людьми. Соня и Маркел договорились об открытии постоянного речного сообщения между Деревней у Реки и Чухломой, благо, что в Чухломе уже делали первый небольшой пароход. Его главным маршрутом и будет сообщение между союзными населёнными пунктами.

Атаман со своими людьми уже убыл в Чухлому. Из тысячи двухсот прибывших с ним возвращались обратно чуть более пятисот человек, почти все ранены. Тяжелораненые, естественно, пока остались в больнице Деревни.

«Сколько горя, и всё из-за того, что когда-то наши места пострадали от ядерного удара меньше, чем те, откуда родом ордынцы. Ну и из-за неадекватности их руководства», – думала Цветкова. Ей вспомнился проведённый на днях допрос хана Орды. Он проводился в карцере комендатуры при участии Маркела.

В небольшом помещении на стульях сидели трое. Соня – начальник Отряда Шиноби Деревни, атаман Чухломы Маркел и напротив них хан. Цветкова некоторое время молчала, просто разглядывая человека напротив. Маркел же на правах гостя ждал, когда допрос начнёт Тень.

Собравшись мыслями, Соня начала допрос:

– Как тебя зовут?

– Не смей обращаться ко мне как к простому джигиту, женщина! – Хан попытался вскочить, но путы удержали его на стуле, прибитом к полу. – Я Акшора! Великий Хан Семиречья, сын Айтугана! И обращаться ко мне следует: «Великий Хан»!

– В чём же твоё величие, Акшора, – Цветкова говорила тихо, чувствовалось, что она еле сдерживает себя, – в том, что ты погубил тысячи жизней ни в чём не повинных людей? Своих и наших?

– Тупая курица! – Хан продолжал бесноваться. – Это вы виноваты в том, что наши степи стали непригодны для жизни! Что большинство наших детей рождаются мёртвыми!

– Тень, хочешь, я сломаю ему руки и ноги? – По голосу атамана было ясно, что он не шутит.

Хан вжался в стул и замолчал.

– А ты труслив, хан, – Соня усмехнулась, – почему ты считаешь, что мы виноваты в том, что случилось почти двести лет назад?

– Это же ваша страна и страна за огромным морем начали последнюю войну старого мира! Нам досталось, потому что ваши враги считали нас вашими союзниками!

– Тех, кто начал ту войну, давно нет в живых, ты решил отомстить их потомкам? При этом погубив почти всех своих людей?

– Месть? – Хан рассмеялся, показывая гнилые зубы. – Нам негде жить! Вы должны нам землю!

– Мы вам ничего не должны, это раз, во-вторых, мы же предлагали вам обосноваться в Курьяново. Вам вполне хватало там жилья для всех. Мы готовы были помочь припасами. Почему вы не согласились?

– Ха! Женщина, не считай меня дурнем! – Хан зло уставился на Соню. – Ваше предложение было уловкой, чтобы успокоить нас и напасть, когда мы не будем готовы к войне!

– Госпожа Тень, он это серьёзно? – Маркел был немало удивлён откровениями хана.

– Атаман, он судит о нас по себе, – Цветкова грустно улыбнулась, – он даже не может представить, что есть люди, всегда готовые оказать помощь тем, кому эта помощь нужна.

– Жалкая курица! – Хан опять впал в ярость. – Не прикидывайся святошей! Именно вы виноваты во всём, что случилось! И за ядерную войну, и за наши степи, и за смерть моего отца!

– Я всё-таки ему что-нибудь сломаю… – Маркел разглядывал хана, как будто решая, какую часть тела тому повредить.

– Не надо, атаман, – Соня улыбнулась, – эта трусливая собака не может меня оскорбить. И уж тем более не достойна пыток.

– Не смей называть меня трусом! – хан продолжал буйствовать.

– А как тебя называть, хан ты недоделанный? – Тень громко рассмеялась. – Твой отец был плохим человеком, но дрался до последнего, убив многих наших воинов, и умер от удара меча, как мужчина. Ты, за всё сражение ни разу не обнаживший меч, сдался, не оказав сопротивления трём израненным, еле стоящим на ногах воинам. Так кто же ты, как не трус?

Хан молчал, молчали и Тень с атаманом. Каждый думал о своём. Через несколько минут Маркел прервал молчание:

– Ты, трусливый пёс, даже не представляешь, что мне хочется с тобой сделать. В сражении погиб мой брат, глава этого поселения. Погибли лучшие люди Чухломы, Деревни у Реки и окрестных хуторов… с каким удовольствием я бы отрезал тупым ножом кусочки от твоего тела. Кусочки, равные по численности всем погибшим в этом бою… Тень, что ты хочешь с ним сделать? Устроить публичную казнь?