Легенда о Рэнноксе

– Сестренка твоя говорила, что хочет быть врачом.

Оливия поняла, что медсестра хочет отвлечь ее. Открылась дверь и в проеме показался высокий мужчина. Оливия встала, глубоко вдохнула и задержала этот вдох. Она медленно подошла к врачу. Его лицо было закрыто маской. Она ждала, что он скажет. Этот момент казался бесконечным. Оливия пыталась посмотреть врачу в глаза, но он глядел в пол. Все признаки указывали на то, что в ее семью сегодня пришло горе. Поняв это, ей оставалось со страхом и тревогой ожидать. Врач медленно снял маску сначала с одного уха, затем с другого, и, наконец, он поднял глаза.

– Твоя мама умерла, – скорбно произнес он.

Эти слова, как удар по голове. Оливия отвернулась и закрыла лицо руками. В глазах потемнело, не хватало воздуха. На миг она выпала из реальности и помчалась по коридорам больницы, потеряв халат. Сознание вернулось, когда она лицом почувствовала ветер. Макс поймал ее и прижал к себе. Оливия надрывно плакала. Это, несомненно, самый худший день в жизни. К такому нельзя быть готовым.

После похорон Оливия и Анастейшн взяли небольшой отпуск, чтобы прийти в себя. Эмоциональное давление было слишком сильным, чтобы учиться дальше. В квартире темно и неуютно. Сестры сидели в комнате, каждая в своем углу. Через неопрятно задернутые шторы пробирался дневной свет. Погода за окном скверная. Дети не могли даже поесть.

– Почему ты не ответила на звонок? – нарушила гробовую тишину Ана.

– Не знаю…

– В тот день я говорила с ней… Она ждала тебя… И надеялась, что ты приедешь. Ей стало плохо, и я позвонила тебе. Это был наш последний разговор.

– Замолчи! – не выдержала Оливия.

Чувство вины ежедневно овладевало ее разумом. Вина, которую не искупить. Ошибка, которую не исправить.

Послышался стук в дверь. Оливия встала и, глубоко вздохнув, поплелась к двери. Она ожидала увидеть кого угодно: Макса, Дасти или майора Тейлора. Но зашел ее дядя с женой и дочерью, девушкой лет семнадцати. Анастейшн нашла в себе силы выйти из комнаты.

– Вы помните меня?

– Да, дядя, – тихо ответила Ана.

– Знакомьтесь, Кэтрин, моя жена и Диана, моя дочь.

Кэтрин высокая и худая. Муж не скупился на дорогую одежду для нее. Поэтому она приехала в своем лучшем пальто. На тонких пальцах блестели платиновые кольца. Рядом с ней стояла ее маленькая копия. Она подражала матери абсолютно во всем: жесты, манера говорить. Они обе пренебрежительно посмотрели на замученных, несколько растрепанных сестер. Оливии и Ане стало тошно от этого взгляда.

– Девочки, я понимаю, что вам обеим тяжело. Ваша мать в последние дни попросила о помощи меня. Одна из вас поедет со мной в Уайтхорс. Там у меня работа и дом. Естественно, поедет Оливия, так как она старшая.

– А как же Ана? – возмутилась Оливия. – Я не брошу ее здесь.

– Никто не собирается ее бросать. Я отдам ее в пансионат. Выучится и приедет к нам.

– Я уже учусь. У меня будет работа в агентстве «Эксперты».

– Забудьте об этом. Выучишься там, где я скажу.

– Дядя, мы не готовы ехать. Я не брошу Анастейшн.

– Завтра вечером вылетаем. И это не обсуждается. Попрощайтесь с друзьями. У вас начинается новая жизнь.

– А у нас ужина, понимаю, сегодня не будет? Мы устали и голодны.

– Конечно, тетя Кэтрин. Сейчас мы с Аной все устроим.

Кэтрин повернулась спиной к Анастейшн, чтобы та сняла с нее пальто. Ана повесила его на вешалку. Диана быстро сняла свой полушубок и швырнула его Оливии.

– Повесь! Тебя не учили, как надо с гостями обращаться?

Оливия, стиснув зубы, повесила ее верхнюю одежду.

Вскоре ужин был готов, на стол накрыто. Тетя и двоюродная сестра все это время просидели в гостиной, дядя курил на балконе трубку.

– Я позову всех, – решилась Оливия.

– Какое убогое жилище, – услышала Оливия от Кэтрин.

– А что вам не нравится? – осмелилась спросить она.

На вопрос ответа не прозвучало.

– Ужин готов? – спросила Кэтрин.

– Да. Прошу вас.

Диана ковырялась в еде. Дядя и тетя ели молча.

– Я не ем такое.

– Диана. Неужели не вкусно? – удивленно спросила Ана.

– Это еда бедняков.

– Прости, но ягненка я не успела зарубить для тебя, – съехидничала Оливия.

– Это ты со мной так?

– Кэтрин, – угомонила ее мать. – Эти девочки и понятия не имеют о высокой культуре. Живут в трущобах.

В трущобах? Она назвала тихий спальный район лучшего города Канады трущобами? С этой избалованной дамочкой трудно будет поладить.

Ужин окончен. Ни один из этой семейки не поблагодарил сестер. Оливию бесило это заносчивое общество. Ей хотелось треснуть Кэтрин и ее омерзительную дочь. Но траур и тоска по маме не оставили никаких сил для скандалов и омерзительных выяснений кто есть кто.

В комнате, в момент уединения сестры выплакались.

– Я не хочу расставаться с тобой, Оливия.

– Нет. Этого не будет. Они не заберут у меня самое дорогое.

Оливия позвонила Максу. Он как всегда быстро взял трубку.

– Макс, привет. Прости, что поздно.

– Да ничего. Что-то случилось? – сонным голосом спросил Макс.

– Да, – сквозь слезы ответила Оливия. – Это не телефонный разговор. Можно приехать?

Макс встретил Оливию во дворе своего дома. Она обрисовала ситуацию в общих деталях.

– Увезет? А куда увезет то?