Легенда о рикошетнике (СИ)

   Заказав по коммуникатору самый дешёвый номер в стеллаже с бочками, на котором светилась вывеска "Отель "Райские кущи", я договорился с напарницей о встрече завтра утром в клубе рикошетников. Надо было провести несколько тренировок перед турниром, который должен был состояться через неделю. Глядя в серые, ничего не выражающие глаза девушки, я подумал, что человек - странное существо. И эмоции его колеблются ото льда безразличия до остервенелого, горячечного цепляния за жизнь. Имя напарницы я не знал, она мне сообщила только прозвище - "Рикки-тикки-тави". Я сказал: "Пока, Рикки!" - и пошёл в свой номер.

   Поднявшись по лестнице на пятый уровень, я ползком залез в лежащую на боку бочку и огляделся. Откидывающийся дисплей над входом, пластмассовое ложе, воняющее дезинфекцией, - вот и всё что я имел за немалые деньги. Порт для подключения к сети был сломан, да он мне и не был нужен. Просканировав коммуникатором радиодиапазон, я обнаружил бесплатную точку доступа и тайком подключился к ней. После просмотра местных новостей и огромного трафика рекламы я запустил программу поиска защищённой информации, вполглаза глядя на экран визора, на котором мелькали обнажённые девицы. Пощелкав пультом, я убедился, что нечто подобное идёт по всем каналам. Выбрав наугад что-то невинное в прозрачном скафандре в открытом космосе, я углубился в изучение структуры публичных и закрытых баз данных. Мне повезло: через полчаса я знал, где искать мою бывшую пассию, её расписание встреч и многое другое, в том числе - пикантные подробности личной переписки. Ненависть, тлевшая во мне, получила новую порцию пороха.

   Я вышел из гостиницы, спрятавшейся в переулке среди переплетения проводов, и пошёл вдоль центральной улицы - огромной трубы, вдоль которой в разные стороны ползли туристы и жители этого космического аквариума. Мельтешение людского потока мне быстро наскучило, и я свернул в тускло отсвечивающий тупик, откуда доносились запахи еды.

   Цены в забегаловке были умеренными, и слегка перекусив, я начал присматриваться к публике, по мере приближения вечера всё больше прибывающей в маленький зал.

   Кто первым начал драку я не заметил. Маленький человек мутузил толстяка и приговаривал: "Ты! Жирная грязная свинья! Сколько раз я тебе говорил - ставки делаю я! Я! А не ты!" Огромный детина слабо отмахивался от надоедливого компаньона, пока бармен не вызвал охранников. Пуская лучики от брони, в зал зашли боевики и вывели драчунов вон. Ко мне тут же подсел взбудораженный пьяный человек в мятом костюме и вытер вспотевшие руки о заляпанные соусом штаны. Я, предчувствуя ненужный разговор, сложил коммуникатор, на котором просматривал план помещений комплекса, и, расплатившись, вышел на залитый огнями Бродвей. Что мне сейчас было совершенно не нужно, так это заводить новые знакомства. Всё, что я хотел знать - находилось в памяти моего микрокомпьютера. Остальное можно было либо сымпровизировать по ходу дела, либо случай сам распорядится моей судьбой.

   Вернувшись в гостиницу, я провёл бессонную ночь, обдумывая детали мести.

#

Глава седьмая

2-3. Клуб

   Наутро мы с Рикки-тикки-тави стояли в просторном холле клуба рикошетников и приглядывались к будущим соперникам. Публика подобралась разношёрстная: тут были и работяги из пояса астероидов; и марсиане с землистого цвета лицами; высокие, тонкие, как богомолы лунные поселенцы и квадратные, похожие на моряков жители венерианских гондольных городов. Но больше всех было землян. После того как кольцо лифтов и комплексов опоясало планету, бывать, хоть и не часто, в космосе стало престижно. Рикошетники метрополии свысока посматривали на соперников с других планет, те платили им тем же. Обстановка была накалена, но пока находилась в рамках приличия.

   Я подумал, что всё-таки был не прав в отношении холодности моей партнёрши. Я чувствовал, что напарница волнуется, но не знал причин её беспокойства. Всё разрешилось через минуту. К ней подошёл угрюмый молодой человек, и она ушла с ним в дальний угол зала поближе к старинному музыкальному автомату. И даже не обернулась. Как я мог доверить ей свою драгоценную жизнь? Не знаю... Предательства воспринимались уже как само собой разумеющееся, поэтому я отнёсся к этому пассажу болезненно, но не придал ему вселенского значения. Ведь мы были свободны в выборе: жить или умереть. Я тоже хотел совершить хоть и вынужденный, но вероломный поступок: убить любовь или сделать так, чтобы она добила меня.