Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак<br />(Историко-приключенческие повести)

Они окружили лодку сплошной массой и, высунувшись из воды почти по грудь, стали напирать на нее со страшным ревом. Отпугивающие крики не производили на разъяренных животных никакого эффекта. Людям оставалось только одно: спасаться бегством.

— Навались на весла, ребята! — крикнул Мирослав. — Андрейка, держись!

Греби затрещали и выгнулись в руках здоровенных каменотесов, шлюпка рванулась к берегу. Но Андрейке казалось, что она, наоборот, совсем не движется. Это потому, что стена стоявших в воде сивучей без всякого видимого усилия с их стороны подвигалась вместе с лодкой. Некоторые звери заныривали под шлюпку, а потом выпрыгивали между веслами и раскрывали красные пасти у самых бортов. Мальчик в ужасе сполз с банки и съежился на днище. Он не видел, как Ры-рык схватил острыми, конической формы зубами лопасть одного из весел, пытаясь изгрызть его, но не удержал в пасти…

Почти две мили, до самого пирса, семья Ры-рыка преследовала и атаковала шлюпку и потом, выражая свою дикую ненависть к человеку, ревела и бесновалась в бухте до вечера и всю ночь…

— Отец, зачем этот человек убивал сивучей? — спросил Андрейка, когда они возвращались домой.

— Это не человек, а злобный и трусливый негодяй! Что можно взять с сивуча? Только жир, да и тот годен лишь на смазку конской упряжи или сапог… Убить сивуча можно, только поразив его головной мозг, но, получив, пулю в голову, они сразу же тонут. Вот почему эта «охота» бессмысленна во всех отношениях. Скорее всего каналья просто развлекался или тренировался в стрельбе по живым мишеням. Нет, это не homo sapiens, это homo ferus![67] Пока живой, буду драться с ними!

— Я тоже! — сказал Андрейка.

Накануне ильина дня[68] в бухте Наездник ошвартовалась шхуна «Морская корова». Капитан Хук доставил на остров продовольствие, оборудование для строящегося маяка и новую партию рабочих для приисков — русских, китайцев, корейцев.

Капитан приехал не один: с ним был сын Сергунька. Это очень обрадовало единственного на Аскольде мальчишку — Андрейку Яновского. Ему, конечно, интересно было и с отцом, но тот целыми днями пропадал на приисках и только иногда вырывался побродить с сыном по острову. Закончив описание — географическое и геологическое — Аскольда, Мирослав занялся ловлей бабочек, пополняя свою и без того громадную коллекцию. На все просьбы сына начать наконец поиски клада он постоянно отшучивался.

Яновские встретили Хуков на пирсе, старшие познакомили младших, потом все пошли на прииск Линдгольма. Мальчики шагали впереди, приглядываясь друг к другу. Сергунька был младше Андрейки, впервые оказался на Аскольде и ничего не слышал о кладе — все это давало юному Яновскому большие преимущества, и он не преминул ими воспользоваться, короче говоря, заважничал:

— А мы с отцом на днях пойдем искать клад! — небрежно и как о давно решенном деле сообщил он.

— Какой клад?

— Сокровища, зарытые здесь, на острове, малайскими пиратами!

— А карта у вас есть?

— Какая карта?

— Ну, карта острова, на которой отмечено место, где спрятаны сокровища.

— Есть, — сказал полуправду Андрейка. Карта острова у них действительно была, и даже с отметками, только не с теми, которые интересовали Сергуньку.

— Тогда другое дело, — сказал он. — Тогда и я пойду с вами.

— Да кто тебя возьмет! — воскликнул Андрейка, возмущенный такой бесцеремонностью. — Вот отца твоего, может быть, возьмем… Я ему обещал. А ты еще мал для таких дел!

— Ты больно велик! Возьмут — тебя не спросят!

— А я говорю — нет!

— Да кто ты такой!

— Я здесь живу Это мой остров!

— Подумаешь, его остров! Скажи, что тебе просто жалко сокровищ, делиться не хочешь.

— Значит, по-твоему, я жадюга?!

А взрослые тем временем говорили о своем. Мирослав передал другу результаты промеров бухты Наездник и рассказал о случае с морским львом, Ры-рыком. Закончил мрачно:

— …Не хвастаясь, скажу: не ведаю иного страха, кроме божьего… А тут стало страшно. За чужие грехи погибнуть…

Помолчав, добавил:

— Вообще это варварство — убивать зверей, как на суше, так и на море.

— Это камешек в мой огород? — улыбнулся Фабиан, но, впрочем, тут же посерьезнел. — Да, я тоже убиваю. Китов. Но делаю это, как вы понимаете, не для забавы, а с той же целью, что и любой профессиональный охотник. Мой учитель Антти Нурдарен говорил: «Когда люди научатся каким-то иным путем получать все то, что мы сейчас берем от кита, промысел их прекратится…»

— Так же произойдет и с охотой на лесного и степного зверя, — подхватил Мирослав. — Мясо, конечно, трудно будет чем-то заменить, хотя лично я считаю, что без него вполне можно обходиться: я убежденный вегетарианец. Выход, по-моему, один: разводить домашний скот, а тайгу оставить в покое, пусть она живет по своим законам. В этом столетии — вряд ли, а в следующем, двадцатом, так и будет: люди станут ходить в тайгу без ружей, отдыхать, наслаждаться природой, любоваться ее красотами.