Легенда о сепаратном мире. Канун революции

Какие же решения были приняты на совещании, которое произвело столь удручающее впечатление на председателя? – вопрос о наступательной «десантной операции в Черном море, имевшей объектом Константинополь и его проливы», откладывался по связи с проектом развития черноморского флота и, как видно из позднейшего (за месяц до войны) доклада морского ген. штаба, намечался на время «после 1917 года». «Через несколько дней после того, что совещание собралось, – заключает свою мемуарную повесть Сазонов, – несмотря на его секретный характер, оно стало известно германскому посольству и возбудило в нем большое беспокойство. Дело тайного осведомления было хорошо поставлено германским правительством, которое обыкновенно быстро получало секретные сведения через своих негласных агентов. Менее хорошо обстояло дело с выводом правильных заключений из добываемых таким путем сведений. Так, напр., в данном случае наше февральское совещание, при передаче в Берлин, получило окраску заговора против целости Оттоманской Империи и угрозы Европейскому миру…» В литературе немецкой «совещание 8 февраля приводится в доказательство того, что Россия была зачинщицей мировой войны, вызванной ею для завладения Константинополем и проливами. Большевики, оказавшие старой русской дипломатии обнародованием так называемых секретных документов большую услугу, обнаружив перед лицом всего света миролюбие Императорской политики… в числе других документов издали и протокол означенного совещания, из которого всякий непредубежденный читатель легко составит себе понятие об истинном значении тех мер, которые на нем обсуждались и которые носили исключительно предварительный характер и имели в виду отвратить от России одну из величайших опасностей, которые могли угрожать ее государственному существованию» (?!).

Слишком необъятен вопрос о «виновниках» войны… Приведенная справка должна показать только реальные контуры, в которых вырисовывалась константинопольская проблема в сознании руководящих правительственных кругов России накануне войны.

2. Русский «приз войны» и союзники

Жизнь легко расстраивает теоретические калькуляции. Мировая война и участие в ней Турции уже в том же 1914 г. непосредственно поставили вопрос о давно жданной реализации «исторической задачи». Информаторы французского посла в Петербурге – из «Москвы, Киева, Харькова» – чрезвычайно преувеличили общественное возбуждение, порожденное возгоравшейся «византийской мечтой». «Эта война не имела бы смысла для нас, если бы она не предоставила нам Константинополя и проливов… Царьград должен принадлежать нам и нам одним. Наша историческая миссия, наш священный долг водрузить крест православия… на куполе Св. Софии… Россия не будет избранной нацией, если она в конце концов не отомстит за вековой позор для христианства» – в таких словах Палеолог подводит итог суждений, распространенных в кругах «политических, религиозных, университетских и еще более dans les regions obscures de la conscience russe». Эта «историческая задача» России на берегах Черного моря, завещанная от предков, была в самых общих чертах охарактеризована в октябрьском царском манифесте по поводу вступления Турции в войну на стороне центральных держав. По словам Сазонова, Царь принял его доклад о проливах28 «с чувством глубокого удовлетворения» и сказал министру: «Я вам обязан самым радостным днем моей жизни».

Как видно из записи Палеолога, фраза манифеста об исторической задаче, поставленной перед Россией, – фраза, которая представлялась послу словно выхваченной из загадочных книг каких-то Сибилл, вызвала некоторое беспокойство у союзников, ибо осуществление «византийской мечты» шло наперекор традиционной французской политике сохранения Status quo в Оттоманской империи (наиболее ярким ее выразителем является дипломат-историк Ганато) и нежеланию англичан допустить Россию к «ключам» Черного моря. Осторожный Палеолог поспешил запросить Сазонова и получил неопределенный ответ от министра ин. д., что Россия вынуждена требовать солидных гарантий относительно Босфора, что же касается Константинополя, то министр охотно оставит туркам старую византийскую столицу с большим огородом вокруг. Пока французский посол в Петербурге информировался, во Франции думали, – Англия разрубила – пока еще словесно – гордиев узел: первого ноября английский посол в Петербурге Бьюкенен в присутствии Палеолога торжественно заявил Сазонову, что английское правительство признает, что вопрос о проливах и Константинополе должен быть разрешен всецело согласно желаниям России.