Глазастые мохнатые пауки свисали на тонких блестящих нитях, выставив вперед кривые тонкие ножки. Они не боялись слуг, но уползали тут же в угол, стоило Морвен оказаться поблизости. Так же поступали и мыши. Как только она приближалась, серые зверьки бросались врассыпную и прятались в подполье, глядя оттуда глазами-бусинками. Морвен не понимала, опасались они ее или просто играли?
Самым тягостным было то, что девушка чувствовала Тьму и в себе самой. Она окутывала, как мягкий убаюкивающий кокон, шепчущий, что Тьма – прекрасна и естественна, а люди полны глупых заблуждений и суеверий. Она призывала любить ее и подчиняться, уговаривала признать ее силу и власть, но Морвен сопротивлялась.
– Отец, что со мной не так? – спрашивала она еще в детстве, когда ей снились странные непонятные сны, где она видела двух женщин, объятых то непроглядной чернотой, то ярким пламенем.
Морвен просыпалась посреди ночи и бежала босиком по холодным каменным плитам, чтобы ворваться в спальню отца. Больше она не могла никому довериться, потому что няньки страдали чрезмерным суеверным ужасом, отшатывались от нее, когда она говорила о крадущейся Тьме. Все, что ей могли посоветовать – молиться огню на алтаре Богини или завешивать спальню чертополохом и боярышником, чтобы отпугнуть злые силы.
Сонный отец усаживал ее на колени, чтобы рассказать старинную легенду, под которую девочка засыпала.
– Значит, – бормотала маленькая Морвен, слушая отца, – Верховный Владыка и его супруга вновь уснули долгим сном? И потому Подземная Королева хочет отобрать власть у сестры?
Тэлфрин усмехался с затаенной грустью:
– Выходит, что так, моя хорошая. Но сейчас уснуть следует тебе самой. И не пугайся ничего. Тут тебя никто не тронет.
Девочка послушно закрывала глаза, и снова перед ней являлись Свет и Тьма.