Легенда о шиповнике

– Разве, – заявил он Морвен, когда она с отцом гостила у них в усадьбе, – твой низкородный дружок сможет оставить после себя наследника с такой-то хворью? Было бы гораздо лучше для всех, если бы его утащил ольфарг, чтобы бедняга не мучился.

Девушка так и вспыхнула от ярости, но не успела ответить на это язвительное замечание, ведь рядом появился отец. Лишь это и удержало ее от опрометчивых слов. Позже, засыпая в своей спальне, она ворочалась с боку на бок и корила себя. Теперь Кайден будет думать, что она согласна с ним. Мерзкий тип.

Злость придавала сил и Тьме внутри нее. Морвен это чувствовала. Стоило рассердиться, как темное колдовство овладевало ею, звало насладиться могуществом, которое дарует Богиня Мертвых. Отголоски тайных обрядов звучали в ее голове, словно она когда-то присутствовала при их исполнении, и к своему ужасу чувствовала, что они манят ее и соблазняют.

И тут же, вспоминая о своей матери, хваталась за маленький медальон с прядью белокурых волос, и шептала слова молитвы Богине Огня.

Тьма, нехотя, отступала. Но перед этим всегда говорила ей: «Ничего, дитя. Время еще придет».

Глава 3

Зал Приемов встретил Морвен оглушительной тишиной, когда она сбежала по каменной лестнице вниз. Гулко звучало эхо шагов, предупреждая о ее приближении.

Она знала каждую ступеньку, каждый скол на гранях, каждый булыжник, сейчас уже тронутый расползавшейся плесенью. От нее не было никакого спасения. Как только не пытались противостоять напасти: скребли стены, опаляли их огнем, мыли смесью воды и уксуса, или солью. Поначалу казалось, что зараза отступала, но спустя месяц камни вновь покрывались черными пятнами.

И всему виной была беспощадная Тьма, избравшая родной дом Морвен своим прибежищем.

Девушка скользнула взглядом по уходящим ввысь стенам, хранившим воспоминания о славных днях рода: потускневшие полотнища флагов и знамен, три выцветших гобелена, стоивших, по преданию, бочку золота. На них изображались воинственные предки, добывшие себе имя и честь в боевых походах. Щиты и оружие с клеймами Блэрхайда потихоньку обрастали ржавчиной, как сам замок – плесенью.

Отец уже сидел за длинным дубовым столом, а рядом застыл виночерпий, готовый по знаку господина налить хмельной напиток в серебряный кубок.

Тэлфрин хмуро смотрел перед собой.

В его памяти еще жили отголоски веселого брачного пира, который вскоре обернулся траурным. Он все еще будто слышал легкую поступь Хельды, и крадущуюся коварную – Сигрун. Воспоминания здесь окружали со всех сторон, давили, не позволяя сбросить с себя груз ответственности.

Впрочем, Тэлфрин никогда не допускал мысли о позорном побеге. Несмотря ни на что, он готов был держаться до последнего, даже если черная плесень покроет все кругом.

Девушка поцеловала его колючую щеку, и взгляд Тэлфрина потеплел.

– Мое дитя, – произнес он таким голосом, которого от него больше никто не слышал. – Присядь.

Морвен подчинилась, и Тэлфрин сделал короткий жест. Из арочного проема появились слуги, чтобы поставить на стол блюда, а потом так же быстро исчезли.

Девушка знала этот взгляд отца. Он был строгим и одновременно просящим. Будто суровый властелин Блэрхайда предчувствовал, что ему придется убеждать любимую дочь в том, о чем ей слушать не хотелось.

Так и вышло.

– Отец, – во взгляде дочери Тэлфрин тут же узнавал собственное упрямство. – Мне не по нраву сын лорда Бриана. И если бы ты присмотрелся к нему, то понял это без лишних слов. Я возненавижу его всей душой, как только служительница Огня скрепит наш союз.

Тэлфрин вздохнул, сдерживая негодование:

– Ты не понимаешь значимости этого союза. Кайден способен защитить Блэрхайд и долину, и станет тебе хорошим супругом. Я не хочу напоминать о дочернем долге, ведь ты сама должна это знать. Блэрхайду нужен наследник…

Он запнулся, понимая, что дочь почти не слушает его, и нахмурился.

Домашние духи застыли прямо над шелковым пологом, раскинутым над тяжелым креслом властелина. Они сверкали глазами и жались друг к другу, зная, что часть души Морвен защищает их, пока на ней есть печать материнского благословения.

Девушка незаметно подмигнула им: она стала видеть их еще в детстве, когда они нависали над ее колыбелью, шушукаясь.

Ее взгляд искрился смехом, и Тэлфрин, проследив за ним, обернулся, не понимая, куда смотрит дочь.

– Морвен, – устало произнес он. – Я бы хотел, чтобы ты отнеслась к этому серьезнее.

Она, наконец, снова посмотрела на отца, едва сдерживая смех, пока духи корчили смешные рожи.

– Прости, отец, – девушка откашлялась. – Я слушаю.

Он покачал головой, отпив из кубка:

– Ты знаешь о проклятье, и все же позволяешь себе такую беспечность. У нас нет времени. Я хочу, чтобы брак состоялся как можно скорее. Тогда, быть может, удастся тебя спасти.

– Отец, прошу, – девушка не сдержала негодования. – Ты веришь старым легендам и предсказаниям больше, чем мне?