Легенда о шиповнике

Такие полеты стали естественной потребностью. Теперь Морвен не представляла, как проведет день, если они с Мидхаром не коснутся небес. Отец, конечно, возражал и пробовал запретить брать крылатого коня, но девушка пробиралась на конюшню и выводила его тайком, оставляя по монетке слугам, которые присматривали за лошадьми ночью.

Вид существа, несущегося через долину, сперва напугал жителей. Они решили, что новая напасть явилась угрожать им, но вскоре выяснилось, что у наследницы Блэрхайда появился крылатый конь. Кто-то воспринял новость равнодушно, кто-то удивился, но нашлись и те, кто начали распространять злые слухи.

Мол, отчего у него или соседа лошади гибли или превращались в уродливых существ, когда как Морвен достался крылатый конь, будто из легенд? Не связано ли это с самим замком?

Сплетни ширились. Люди, напуганные, уставшие жить в постоянном ожидании погибели, начали вновь размышлять о том, откуда явился Безымянный Мор и с чем это связано, ведь Тэлфрин никому, кроме дочери, не рассказывал о минувших событиях.

Еще не звучали недовольные возгласы на площадях, но тихонько, между собой в домашнем кругу, жители долины позволяли себе обсуждать таинственное исчезновение Сигрун, хотя это случилось очень давно. Так как власть Мора не ослабевала, а ширилась, рос и страх перед ним.

Люди искали причину его возникновения и подозрительно косились в сторону возвышавшегося Блэрхайда, чья каменная громада постоянно оказывалась и на виду, не давая забыть о себе. Многие вспоминали, что Безымянный Мор принялся свирепствовать аккурат после появления на свет Морвен и исчезновения ее тетки.

Слухи дошли и до Тэлфрина.

Это напомнило ему о необходимости поспешного заключения брачного договора для его дочери.

Глава 4

Заросший лес полнился звуками ночи, ветер шелестел листвой, скрипели еловые стволы. Ночь привлекала хищников еще больше, чем днем, когда они чувствовали себя сильнее.

Приземистый косматый зверь перепрыгивал через поваленные деревья, шумно нюхал воздух, капая слюной на землю. Он испытывал голод: ему не хватило двух тощих пойманных зайцев, они лишь раззадорили аппетит.

Ветер доносил человеческий запах из долины, где можно было как следует поживиться. Добывать пищу там не составляло особого труда, но люди могли оказывать сопротивление и отбиваться при помощи огня, который зверь ненавидел.

Добыча пряталась и этим вызывала глухую ярость. Зверь обнюхивал лежавшие стволы и вслушивался в ночь, стараясь не отвлекаться на мешающие ему посторонние звуки.

Внезапно он насторожился и припал к земле. Дыхание его участилось, а пасть приоткрылась, обнажая клыки.

По освещенной лунным светом чаще бежала белая лисица. Он видел мелькание ее светлой шерсти, которую так хорошо выдавала полная луна.

Утробно рыча, он подобрался поближе к пролеску, чтобы засесть в высокой траве, и только там затих, не отрывая глаз от беспечной добычи. Лисица словно ни о чем не подозревала и не пыталась скрыться в темноте. Зверь поспешил следом, крался на полусогнутых лапах, готовясь к прыжку.

Мелькнул белый пушистый хвост, и лисица обернулась на мгновение, чтобы снова пуститься бежать.

Зверь оскалил клыки и прыгнул вперед с оглушительным воем, чтобы рвать, крушить, пожирать. Он грузно приземлился рядом с жертвой, нависая над ней. Лисица не бросилась наутек и даже не попыталась ощетиниться, когда смрадное дыхание окатило ее удушливой волной. Она подняла морду, сверкнули два ее глаза, будто зеленые осколки, и лисица заговорила совсем как те люди, что живут в долине.

Зверь оторопел на мгновение.

Слова, которые исходили от нее, связывали его, удушали, вызывали сильную слабость и нежелание нападать. Он заскулил, припадая к земле, пока лисица стояла перед ним и продолжала говорить.

От сильного голода он сразу не распознал в ней помеченную Тьмой, а ведь она знала его тайное имя, которым нарекла его Тьма, знала, где и как он появился на свет. Лисица заставила его смириться, а потом уползти в самую чащу, чтобы искать пропитание где-нибудь еще.

Когда обиженное поскуливание стихло, белая лиса продолжила свой путь, вдоль звенящего ручья, пока перед ней не появилось болото, с торчащими кругом зарослями осоки.

Лисица всмотрелась в темноту и глаза ее вновь сверкнули. Она прыгнула вперед, на торчащую из воды кочку, затем на следующую, пока не преодолела широкую водную гладь, где на пригорке, прямо среди болота, раскинули густые кроны три ольхи.

В их густой зелени скрывалась убогая хижина, сложенная из грубых валунов. По ним ползла сорная трава, перебираясь на покатую крышу. Лисица остановилась перед дверью, сколоченной из потемневших досок, словно о чем-то раздумывала.

Но в тот же миг животное содрогнулось, изгибаясь, складываясь пополам. Послышался треск ломающихся костей и шкура, покрытая шелковистым мехом, начала расползаться, обнажая плоть. Светлые волоски сыпались точно белые иглы, усеивая траву.

Лисье тело принялось вытягиваться, увеличиваться в размерах, словно его изнутри накачивали воздухом, пока не приобрело изломанные очертания, схожие с человеческим телом.