Легенда о шиповнике

Гобеленам вернули яркость, вычистив их щетками, вымыли каменные плиты, пока под серым налетом не заблестел черный базальт. Ожили знамена и флаги, выстиранные аккуратными руками прачек. Налили свежее масло в каждый из железных светильников, заготовили связки еловых дров, отчего зал наполнился ароматом свежей хвои и смолы.

Даже угрюмый и сдержанный Тэлфрин заметно оживился. Будто возвращалось славное прошлое, скрытое под закопченными стенами. Он понимал, что тешит себя обманом, но цеплялся за любую призрачную надежду, которая не позволит ему потерять самообладание.

Даже если на выскобленных камнях вскоре вновь появится черная плесень, они проживут это время, будто ничего дурного не происходит.

Когда начали съезжаться первые гости и их громкие голоса нарушили тишину Блэрхайда, Морвен испытала тоску. Слишком непривычными казались эти веселые выкрики и приветственные речи, ведь она давно отвыкла от пышных торжеств и всячески старалась избегать их.

Она мрачно уставилась в зеркало, когда служанка вплела в замысловатую прическу жемчужные ленты. Расшитая золотыми нитями зеленая парча сияла, точно пригоршня изумрудов, но эта роскошь не радовала. Девушка была сама не своя и постоянно мысленно возвращалась к Ниару, тому, что он ей говорил. Но предстояло выдержать длинный вечер, переходящий в ночное застолье.

Она отчаянно хотела отодвинуть тот миг, когда спустится вниз, но в конце концов ей пришлось это сделать. На пороге вновь появился слуга, умоляя ее выйти к гостям. Морвен подчинилась, понимая, что иначе отец разозлится на него, будто тот в чем-то виноват. Отцу не терпелось увидеть ее рядом с Кайденом. И от этих мыслей подступала дурнота.

Пиршественный зал сиял отблесками драгоценностей и желтого пламени масляных ламп. В двух огромных каминах полыхал буйный огонь. Музыканты наигрывали незамысловатую легкую мелодию, под которую приглашенные наслаждались беседой и пили сладкий хмель.

Стоило Тэлфрину увидеть дочь, как он успокоился и взгляд его потеплел: как же она напоминала его дорогую Хельду! Впрочем, иногда, если она сердилась, в ее чертах мелькало нечто, заставлявшее его тревожиться. То, как Морвен оглядывалась или усмехалась.

Словно время от времени она превращалась в другого человека. Тэлфрина пугали такие открытия до дрожи. Он негодовал на самого себя, но присматриваясь к ней, внезапно находил в ней сходство с другой женщиной, которую ненавидел.

О, ужас! Тэлфрин бледнел и покрывался холодным потом. Нет, он не может так думать о единственной дочери. Она не виновата, что порой в ней проскальзывают черты ее родной тетки, которая наслала на них темное проклятье.

Коварная Сигрун, будь она неладна.

Властелин Блэрхайда надеялся, что та давно сгинула в лапах чудовищ, которых породила вызванная ею же Тьма, или успела отчалить на одном из кораблей до того, как Хрустальная бухта опустела. Так или иначе, но о Сигрун никто не слыхал с той самой ночи, когда родилась Морвен.

Он постарался унять плохие воспоминания, когда она приблизилась.

Гости, заметив ее, тут же умолкли, но некоторые продолжали перешептываться. Тэлфрин взял свой кубок, полный ароматного меда, и поднял над головой, призывая собравшихся сделать то же самое.

Морвен постоянно приходилось напоминать себе о дочернем долге и улыбаться каждому гостю. От обилия разноцветной одежды, золотых украшений в глазах рябило. Некоторые улыбки казались натянутыми, ненастоящими, и ей отчаянно хотелось покинуть зал, оседлать Мидхара и взлететь в небо.

Она села рядом с отцом и аккуратно расправила складки платья: оно было довольно тяжелым и неудобным. Девушка отвыкла носить столь пышные наряды, предпочитая легкие полотняные платья и просторные рубахи.

Стол ломился от всевозможных яств, блюд с фруктами и бочонков лучшего вина. Кухарки постарались на славу, чтобы не ударить в грязь лицом. Морвен еще накануне видела, как на заднем дворе забивали телят и гусей, а теперь запах жареного мяса, сдобренного специями, витал от стола к столу.

Внутренне она протестовала: этих припасов хватило бы, чтобы накормить всю деревню. Ей не нравилась сама мысль о том, что ее помолвку празднуют с таким размахом.

Увидев лорда Бриана с сыном, приближающихся к ней, девушка поспешно поднесла ко рту кубок, делая вид, что не заметила их. Ей нужно было выгадать хоть немного времени, чтобы справиться с волнением.

Тэлфрин тут же нагнулся к ее уху, чтобы предупредить об их появлении и поспешить выказать им любезность. Он понимал, что дочь терпеть не может Кайдена, но не станет же она избегать его у всех на виду? Любой промах может стать досадным недоразумением, а ему не хотелось, чтобы о Морвен судачили. До него и так доходили слухи, что некоторые жители испуганы преображением Мидхара и осторожно, между собой, имеют наглость подозревать владельца Блэрхайда в чем-то недостойном.

Этот брак убережет дочь от досужих сплетен. Сон-легенда перестанет быть призрачным. Сбудется предсказанное, Тьма навсегда покинет эти земли. Тэлфрин не допускал мысли, что пророчество может не исполнится.