Легенда о Шуте и Короле

От витражей по стенам прыгали разноцветные блики, звук шагов разлетался по лестнице, отражаясь от сводчатого потолка. Тяжело дыша, король переступал со ступеньки на ступеньки, опираясь на руку своего верного шута. Суставы ломило. Еще треклятая мантия обвивалась вокруг ног, и от тяжелой короны болела шея. В общем, чувствовал себя сюзерен не очень хорошо, не помогало даже лечение грязями, хотя лекарь утверждал обратное, обмазывая величественные телеса зловонной болотистой жижей. От запаха тины, который уже въелся в кожу, не спасали даже всевозможные духи, что августейший выливал на себя целыми флаконами. Королевский парфюмер не спал ночам, изыскивая новые ароматы, лекарь готовил все новые мази, а Генрих по-прежнему хирел.

— Я подозреваю, что меня кто-то сознательно травит, — вдруг произнес сюзерен. — Ты так не думаешь?

— Нет, я-то себя нормально чувствую. Всю твою еду пробуют десятки людей, в том числе и твой покорный слуга. Если бы дела обстояли так, как ты говоришь, то в королевстве либо жили одни доходяги, либо все уже умерли бы давно.

— Не поспоришь, — вздохнул Генрих и толкнул массивные позолоченные створы дверей, ведущих в Тронную залу.

Часы на улице пробили девять часов утра.

Едва король вступил в помещение, придворная знать, что уже собралась и толпилась возле окон, замолчала и склонилась в приветственном поклоне. Августейший прошаркал по мрамору, уселся на трон и взял в руки скипетр и державу. Он обратил свое внимание на то, что его драгоценная супруга появилась тут раньше него и довольно хихикала и улыбалась, несмотря на утреннее недомогание. Генрих решил последовать совету своего шута.

— Ваше Высочество, — сказал он, и Изольде пришлось прервать свою беседу. — Сегодня ночью вы были великолепны! Вы, однако, шалунья!

Королева залилась краской и поспешила укрыться за веером. Десятки глаз воззрились на нее, чем сильно смутили и заставили отвернуться. Шут одобрительно кивнул господину и показал большой палец. Тот широко улыбнулся.

— Один ноль в твою пользу, — шепнул Прохор, развалившийся на приступке возле ног хозяина.

— Однако приступим к государственным делам. Что нового в королевстве? — спросил Генрих, и перед ним вырос Главный Министр, как всегда в идеально чистом мундире и при оружии. Он залихватски закрутил усы и отрапортовал.

— Все спокойно, Ваше Величество! Граница на замке и все такое!

— Это радует, — сюзерен откинулся на спинку трона. — А как у нас обстоят дела с финансами?

Придворные зашушукались и вытолкнули на середину залы казначея в малиновом сюртуке, и треуголкой на голове. Тот отбил поклон, блеснув золотыми пряжками на туфлях. Этот остроносый франт с куцыми усами поправил монокль и, вздохнув, произнес.

— Мой король, совсем-совсем плохо, да. Налоги надо поднимать, казна скудеет, — и вновь поклонился.

Тут шут шепотом обратился к Генриху.

— Позволь мне задать пару вопросов этому напыщенному индюку? — Августейший одобрительно кивнул, и Прохор продолжил уже в голос. — Скажи, неуважаемый, не воруешь ли ты?!

Казначей пошел пятнами и стал озираться по сторонам, ища поддержки, но придворные, как обычно в таких ситуациях, изучали лепнину на потолке.

— Как можно, я никогда! Что вы себя позволяете, господин дурак?!

— Да? В таком случае скажите мне, мусье Жакоб, вы знаете, что это такое? — и шут указал на люстру, собранную Даниэлем-мастером. Казначей поднял глаза и сглотнул.

— Потолок?

— Ты из себя дурака не строй, это мой удел, — сказал шут, поднимаясь с пола. — Я про чудо-лампы речь веду. Они без электричества не работают. Изобретатель наш жалуется, что ты ему денег на это не даешь, хотя указ подписан самим королем, или ты плевать хотел?

Казначей позеленел, уронил пенсне, которое повисло на серебряной цепочке, и задрожал.

— Я… я…

— Мешок угля! — шут подошел к нему вплотную и схватился за серьгу, торчавшую в ухе франта. — Слушай меня внимательно, бестия. Сейчас же отписываешь мастеру сундук денег, иначе я наговорю королю про тебя такого, что колесование тебе детской шалостью покажется. Понятно?

Казначей согласно закивал, роняя на мраморный пол со лба капли пота, размером с горошину.

— Я все понял, ваше шутейшество. Все исполню, немедленно.

— Пшел вон! — рыкнул на него Прохор и занял свое место подле государя. — Сделай меня смотрителем казны, Генрих. Я отучу этих хапуг совать в нее свои лапы.

Сюзерен поерзал на троне.

— Да что они много украдут что ли? Так, по мелочи… Министр!

Генерал перестал похрапывать и вытянулся в струну. Видимо, не выспался после своих ночных мечтаний. Он вытер платком слюну с губ, расправил усы и звякнул медалями.

— Я здесь, Ваше Величество!

— Вижу. Все готово к чествованию нашего героя? — Генрих посмотрел на Прохора и обратился к знати. — Учитесь, как государству служить надо! Казалось бы, шут, а толковый малый. Получил приказ, пошел и выполнил. Пленил смутьяна. Молодец. Сегодня в полдень чтобы все собрались на площади. Наши музыканты поведают вам о его славном подвиге. Еще новости есть? Нет? Тогда все свободны.