Легенда о Сибине, князе Преславском

— Иди к нам, княже. Спаси душу твою, как того хочет небо! У нас ты найдешь трапезу истинной веры, — говорила она, а ему казалось, что это птица запела в морозный февральский день. Видя в происшедшем перст божий, она ничего не утаивала. Сразу после того как отец примет духовное крещение, она удалится в общину апостола Сильвестра, где никому из родных не найти её. Пусть князь тоже приидет к истинным христианам, отец Сильвестр с превеликой радостью примет его. Верит ли он, что небесная воля внушается нам, людям, через земные наши отношения, и мы исполняем её, не ведая, что творим? Кабы ведали мы, откуда исходят эти повеления, мы принимали бы их как великие дары… Она, не таясь, открывала ему самые сокровенные свои помыслы — столь стремительно уверовала она в то, что разгадала волю божью. Её присутствие обдавало князя светом, наполняло сладостной болью, потому что уводило из-под власти Сатанаила. И впрямь, не послана ли она ему самим Господом, дабы спасти и от Нечистого и от Борила, дабы озарить истерзанную душу его?

— Едва ли апостол Сильвестр примет меня в общину, — произнес он.

— Я склоню его, я расскажу ему о том, сколь ты учен, княже. Таким, как ты, легче возвыситься до престолов и венцов.

Она оглянулась назад, на сани, откуда монах наблюдал за ними. В болярском тулупе апостол был похож на бурого медведя. Видно было, какие презрительные взгляды бросает он на занесенную сугробами часовню с торчащим из-под снега крестом. Слуги крестились. «Такова воля неба», — звучало в ушах князя. То, что он склонен был считать делом Сатаны, Каломела считала проявлением божьим. Кто же в действительности приводил в движение колесо мироздания?

11

Сологун преставился, прежде чем они въехали в Преслав, и богомильский жрец уехал в общину раздосадованный. Князь заметил, что этот человек не дал ни разу заглянуть себе в глаза и всё время прятал лицо под капюшоном рясы.

Спустя два дня после его отъезда Каломела исчезла из Преслава. Скорбный болярский дом был охвачен тревогой. Старая княгиня, столь много надежд возлагавшая на поездку сына в Тырново, пришла в отчаяние. Она, как и все, полагала, что Каломела бежала к своим духовным братьям, и умоляла Сибина отправиться на розыски. Князь притворялся удивленным и беспомощно пожимал плечами. Несколькими днями позже исчез и княжий слуга Тихик. В Преславе стали поговаривать, что царские люди рыщут по стране, охотясь за богомилами, и еретики целыми толпами устремились на запад.

Князь ни слова не говорил по поводу этих тревожных вестей.

Он пустил слух, что намерен по приказу Борила поехать в Таврию, а сам замыслил бежать в богомильскую общину. «Никто из моих дедов и прадедов, ни отец мой, ни брат не жили в спокойствии. Все покидали этот дом, ища спасения за родными пределами, — рассуждал он. — Когда Борил узнает, что я направился за Дунай, он оставит в покое матушку и Севару. Не должно связывать судьбу близких моих с моею собственною». Однако среди всех доводов, которые он приводил своей совести, главным всё же оставалось то, что лишь община укроет его от мести Борила, а Каломела — от власти Рогатого.

К концу месяца южный ветер растопил снега. Зашумела и разлилась Тича. В безлистных дубравах засверкали вешние потоки. Преслав потонул в грязи и лужах, дороги, ещё не просушенные солнцем, стали непроходимыми. Леса вбирали в себя влагу, и неделю спустя весна наконец наступила. Тогда князь неожиданно заявил своим домашним, что вознамерился отправиться на розыски Каломелы. Он переоденется монахом, чтобы войти в доверие к еретикам и напасть на её след. Старая княгиня и овдовевшая болярыня возрадовались, и в одно прекрасное солнечное утро Сибин верхом на своем вороном жеребце двинулся в путь. Он знал, что община находится где-то в лесах, у подножия горы, часах в пяти езды, и, так как ему случалось охотиться в этих чащобах, он надеялся, что без труда отыщет беглянку. Под черной рясой висел меч, а лук и колчан со стрелами были прикрыты кожухом, притороченным позади седла. В руке князь держал копье и смахивал в этом обличье на спасающегося бегством еретика.