Легенда о Сигурде и Гудрун

Строфа 4 («Радость царила…») отсутствовала вовсе. Строфа 13 (в тексте A строфа 12) звучала так:

Волк — на Одина
С окончаньем мира (> ожидает бессонно)
Фрейру Прекрасному —
Пламя Сурта;
Погибель Тора
Придет от Дракона:
Иссякнет все сущее,
И сгинет Земля.

Хотя в рукописи никакой отметки на этот счет нет, здесь со всей отчетливостью заканчиваются речи вёльвы; строфы 14–15, в которых вёльва рассуждает о роли Сигурда в Рагнарёке, здесь отсутствуют. Далее в тексте A следуют строфы 16–20 окончательной версии текста, заключительная часть «Начала начал», в которой боги готовятся к Последней Битве согласно пророчеству, и последние ее строки: «героя ждали, / избранника Мира». В A на данной стадии значение этих слов не разъясняется. Однако в этой версии строфы 14–15 окончательного варианта, отсутствующего здесь в предсказании вёльвы, служат заключением «Начала начал». Первая строфа звучит так:

В день Судилища
Придет бессмертный —
Что вовек не умрет,
Вкусивши от смерти, —
Герой-змееборец
Из рода Одина,
Страж ограды,
Избранник Мира.

Заключительная строфа в тексте A практически совпадает со строфой 15 в ее окончательном варианте. Тем самым пророчество о Сигурде присутствует в A, но не в речах самой вёльвы.

Второй текст B озаглавлен не «Upphaf», а «Старшая Эдда» (причины этого я разъясню чуть ниже). Он куда ближе к окончательному варианту в том, что касается мелких деталей в формулировках; строго говоря, отличия встречаются не так уж и часто. То, что этот текст является переработкой текста A, явствует из карандашных пометок, внесенных в последний: в тексте B они уже включены в записанный текст как таковой. Но он гораздо короче, чем A. Начальная строфа отсутствует (песнь начинается с: «Вот великие боги / взялись за труды»), — но строфа 1 в окончательном ее варианте («Издревле, допрежде / порожним был мир…») вписана карандашом на полях. Строфа 4 («Радость царила…») тоже отсутствует, как в A; но, что любопытно, недостает и всего прорицания вёльвы (строфы 10–15). Таким образом, текст B содержит в себе лишь 12 строф. Последний стих начинается с: «Гости — бессчетны…»; и последние строки стиха звучат не: «героя ждали, / избранника Мира», как в A и в окончательном варианте, а: «послушно ждали / последней битвы». Тем самым отсутствует мотив Сигурда как спасителя в день Рагнарёка (по замыслу Одина).

Этой сокращенной версией «Начала начал» открывается доклад, прочитанный (или, что более вероятно, предназначенный к прочтению) перед неким обществом в Оксфорде. Непосредственно следом за стихотворным текстом говорится следующее:

Думается мне, это все, что я могу сказать (от себя) касательно «Старшей Эдды». Вот вам древняя метрика и строфика, использованные в основном ее корпусе, — с их помощью некогда создавалась и наша собственная поэзия — да может создаваться и сегодня, если только потрудиться овладеть этим ремеслом (кстати говоря, непростым); вот то, что служило фоном для воображения эддических поэтов; и хотя это не перевод эддической песни, текст очень к тому близок, и все его составляющие можно отыскать в этой книге, по большей части в самой первой песни из всех, непосредственно посвященной именно этой теме.

От доклада сохранились лишь первые абзацы: либо потому, что они набросаны на той же самой странице, что и последняя строфа песни, а остальное было выброшено; либо потому, что дальше доклад так и не продвинулся, по крайней мере в этой форме.

Дата не проставлена. Более того, невозможно утверждать наверняка, зачем отец так сократил песнь; но вполне правдоподобное объяснение напрашивается само собою. В более ранний текст A включена весьма странная и примечательная концепция «особого предназначения Сигурда», «домысел современного поэта», — по его же собственным словам (см. Комментарии, с. 197–200). А теперь отцу в голову пришла идея предварить свой доклад зачитыванием краткого образчика своей собственной «скандинавской» поэзии. Но для того, чтобы воспользоваться для этой цели «Началом начал», необходимо было исключить все строфы, имеющие отношение к образу «избранника Мира» и к «особому предназначению Сигурда», — ведь благодаря им миф обретал новый смысл.