— Заткнись! — рявкнул он так, что у меня все в голове зашумело и возмущаться перехотелось. — Какого черта ты вообще туда попёрлась? Готьер сказал, что с тобой толпа охраны и что ты под круглосуточным наблюдением, заперта у себя в доме! А если бы я не успел? Ты вообще понимаешь, какого дьявола натворила? Молись, реально молись, чтобы они не поняли, кто переубивал лучший взвод наёмников «Ореганде». В противном случае, ни мне, ни тебе, ни Саше в этом мире больше не будет место. Нас расфасуют по пакетам и отправят родителям в праздничных коробках. Этого хочешь?
Мы стояли посередине какой-то захламлённой комната. Со всех углов на нас взирали жирные, откормленные пауки, под ногами валялись древние трактаты на мёртвых языках, покрытые вековой пылью, и мебель, покрытая простынями, которые кажется сами уже превратились в тлен. Это больше всего напоминало декорации к фильму ужасов, чем секретное логово, второго герцогского дома нашей страны. Никаким местом это не вязалось в моей голове с блистательным, богатым и помпезным родом Трупниковых. Да про них вся столица судачила, они с обложек журналов не сходили. Каждый журналист мечтал заполучить их эксклюзивное интервью. И тут такая дыра?
У меня от паники, вспыхивающей, как пламя адского огня в котле судного дня, ещё сильнее трепетало в груди. Сердце рвалось прочь из рёберной клетки и норовило пробить грудную клетку от страха и адреналина. Полное непонимание происходящего удушающей волной оседало на кончике языка и не давало нормально вздохнуть и отчётливо понять, что вообще со мной не так в это мгновение. Я озябшими от волнения и нервов пальцами, сжала проводник плотнее и постаралась не показывать собственного волнения. Кидается вперёд, тут же вытягивая его в сторону Трупникова было идиотской затеей. Но он на все мои выкрутасы никак не отреагировал, лишь опёрся одной рукой о пыльный стол, прижимая ладонь к плечу.
— Верни меня обратно! — едва ли не по слогам шиплю я на него.
— А то что? — в своей издевательской манере тянет блондин. — Тоже попытаешься меня убить, так же как те уроды из переулка?
— Ты рехнулся? — теперь пришла моя очередь удивлённо вскидывать бровь. — Это за мной гнались и охотились! И все из-за вашего идиотского Тёмного ордена. Словно мне и так жилось, как в райских кущах. Ещё проблем на мою голову добавилось!
— Можешь помолчать, хотя бы полчаса, — рявкнул он на меня.
— Тебя ранили? — тут же насторожилась я. — Трупников? Только не говори, что собираешься подыхать у меня на руках! Мне только обвинений в убийствах герцогского наследника не хватало для полного служебного несоответствия.
— Подыхать вроде бы не собираюсь, а там, видно будет, — криво усмехнулся парень и тяжело вздохнул, опускаясь на сто, — сама как-нибудь переместись, тут нет защитных чар, так что спокойно сможешь уйти к себе. Я тебя, как видишь не держу.
Инстинкт самосохранения просто вопил о том, что надо немедленно делать ноги! Уходить, пока он не пришёл в себя и не придумал новое занятие или способ по вскрытию моей дурной головы, которая не давала покоя остальным частям тела! Я же, видя бывшего одноклассника впервые спустя десять лет с момента выпуска, немного не понимала, как правильно себя вести в сложившейся ситуации. Я замирала на месте и тупо пялилась в его спину, потому что было невозможно не слушать то, как сдавленно и хрипло он дышал, держась за плечо. Его хриплые выдохи въедались в мозг, раскалённым железом, и в воздухе сгущался аромат крови и боли. Все это обманчивое и трепетное, на секунду давало ложное представление, что маг не опасен.
Словно задержав дыхание, перед прыжком в воду, я сделала несколько нерешительных шажочков вперёд. Подрагивающими от волнения пальцами прикоснулась к мужскому плечу, чтобы развернуть его к себе лицом и увидеть повреждения от шальной магии. На мгновение в воздухе повисло давящее, будто прессом, молчание. Но в тот миг, когда наши взгляды встретились, пространство взорвалось миллионами посторонних шорохов и шумов. Как-будто кто-то посторонний нажал на кнопку, и подавляющая шумоизоляции упала, обнажая мир и делая его более живым и подвижным.
Я даже не была уверена в том, смотрел ли Антон мне в глаза. Зрение расплывалось и даже очки-артефакт не позволяли мне сфокусироваться на перекошенном от боли лице. Я медленно вела взглядом по поджарому, тренированному телу, пока глаза на замерли на его плечо. Где сквозь разодранную ткань рубахи, перепачканную кровью и ещё чем-то из подворотни, не открывается прекрасный вид на рану. У меня где-то внутри подыхает все от осознания того, что это моя вина. Корсет рёбер сдавливает до боли, словно сердце действительно собиралось пробить его. Я смотрела не на кровь на плече, а на расплывчатую татуированную вязь древних рун. Это было странно, в голове шумело, и я могла лишь открывать и закрывать рот.
— Господи, Трупников, это… — голос сорвался на истеричные нотки, и я сделала ещё один шаг назад. — Ты… Ты… Ты не мог… Кто угодно, но не ты…