Легенда о смерти (СИ)

Так что такое веселье, я не мог познать в одиночку. Каждый раз, когда приходило сообщение в мессенджер с одним единственным словом, я весь день чувствовал азарт и предвкушение. Кровь бурлила по венам. Больший азарт, у меня вызывало лишь желание найти виновных в смерти отца. Это был кто из близких, иначе бы маркиза так не переживала и не прижимала бы меня к груди, каждый раз, когда я заводил разговор об отце. Но нет, она это делала и пыталась таким странным образом заглушить, то ли боль, то ли чувство обречённости. Правда, по какому поводу я не знал, секретариат работал чётко и хранил правду, хлеще государственных тайн.

Тряхнув головой, постарался отогнать от себя идиотские мысли и ещё раз внимательно всмотрелся в лицо валяющегося на полу паренька. Тот факт, что этот урод сдал Бремерсон мафии, меня особо не удивлял. Многие из полицейских были хорошо прикормлены, да и не только в нашем управлении. Но вот то, что рассказал он о своей коллеге, это уже настораживало. Одно дело закрывать глаза на провоз оружия и проституток в борделях и саунах, а совсем другое устраивать грызню на вверенной мне территории. Этого я не потерплю!

Мне и заскоков императрицы-матери было за глаза, чтобы к ним добавлять междоусобные войны внутри МВД. Таким Макаром далеко не уедем. Я чувствовал, как начинает подёргиваться глаз и кровь закипать от одной только мысли о произошедшем. Стон сожаления сорвался с губ быстрее, чем я смог проконтролировать свои действия. Максим с надеждой посмотрел на меня и разлепил подбитый глаз. Он надеялся, что этим всё и ограничится… Что милосердный Готьер поймёт и простит. Возможно, так бы и поступил. Будь ситуация иной. Крышуй он даже поставки наркоты, это бы не так сильно ударило по ведомству.

Везде нужны свои люди. Это в нас вбили надёжно. Даже, если проворачиваете, что-то незаконное и грязное, следует контролировать процесс от начала и до конца. По крайней мере иметь своих людей не возбранялось. Но конкретно сейчас, этот червяк перешёл все границы дозволенного и сделал то, что не следовало даже в теории. Потому, я сдержал свой порыв, врезать ему по рёбрам и перевёл взгляд на окно. Там, за тонированными и пуленепробиваемыми стёклами, в которые впаивались защитные заклятья, мельтешила Москва. Самый центр… Её сердце. И далёкие алые звезды Кремля сверкали так ярко, что казалось, они путеводными маяками ведут всех страждущих.

Как интересно в нашу эпоху сочеталась власть народа и королевское право вето. По факту, не было никакой власти у народа. кого бы они не выбрали на роль короля-регента, кого бы не поставили в палату общин, сторожевые псы императорской семьи прилагали тонну усилий, чтобы лоббировать и пропихивать те законы, которые требовала императрица-мать. Нет, что-нибудь мелкое, по повышению штрафов или программе рефинансирования для многодетных семей, оставалось на откуп масс, а вот закон о введение принудительного чипирования, пятый год откладывался, ибо он вредил венценосной семье.

Страна хотела равенства для всех, аристократия и императорский род — старых устоев. Вот и приходилось нам извиваться во всех позах разом, чтобы не позволить этому хрупкому равновесию, рухнуть и погрести под собой всю Российскую Империю. Ибо первыми под удар пойдём мы. Два великих герцога и маркизат с обширной властью. Что было в голове у императрицы-матери, не знал, даже сам император. Он как послушный телёночек на привязи таскался за материной юбкой и во всём ей поддакивал. Мне порой даже страшно было представлять, что произойдёт в тот момент, когда вдовствующая императрица-мать отойдёт в мир иной.

— Что такое Готьер? — посередине кабинета появилась белобрысая зараза собственной величественной персоной и с порога сверкнув глазищами, рухнула на диван.

— Дерьмово выглядишь, Трупников, — приподняв бровь, я внимательно посмотрел на парня, — на тебя не похоже.

— Будешь, тут мартовской ромашкой, когда проблем больше, чем шансов их решить, — отмахнулся тот и достал из кармана пачку сигарет, сунул в неё нос и протяжно застонал, — вот ведь черт! Ещё и сигареты кончились. Это не день, а сплошная хренотень!

— Лови, — Антон без сигарет, страшнее леди Ольхонской в гневе, — только сперва колись, что за очередное дерьмо приключилось.

— Это я так понимаю труп? — качнув носком ботинка в сторону замершего Максима, вопросил гость.

— Он самый, — утвердительно кивнул я, — так что можешь смело говорить, он никому и ничего уже никогда не расскажет.

— Саш, — со страхом и паникой протянул сержант.

— У нас очередной дерьмовый день, с этой дерьмовой гонкой за наследником, — откинув голову на спинку дивана, Антон затянулся, — а точнее, все требуют открытых похорон. А как ты себе это представляешь? Рыдающая на показ Маркиза в окружение кумушек с кружевными платочками. И все такие в вечерних платьях на Новодевичьем утирают слезы?

— И кому пришла в голову столь идиотская затея, попросить твоего отца устроить сей цирк? — вздёрнув бровь, я достал неначатую пачку и распечатал её, новости и в правду были не ахти.