Легенда о трех мартышках

– Можете вспомнить, как развивались события, когда привезли Анну Львовну?

Молотков захрумкал сушкой.

– Стандартно. «Скорая» доставила пострадавшую в приемный покой, там ее оформили и вызвали дежурного врача, то есть меня.

– Королькова была в сознании?

– В шоке.

– У нее в сумочке был паспорт?

– Нет, но старуха имела при себе пенсионное удостоверение и страховку. «Скорая» назвала все ее данные, – пояснил Борис Петрович, – а уж как их фельдшер узнал, мне неинтересно. Кстати, пациентов оформляют в приемном покое, с бумагами там возятся. Я только лечу.

– Хорошо, дальше.

– Подняли ее в отделение, совершили ряд манипуляций, положили в коридоре. На следующий день были консультации невропатолога и психиатра, анализы, ну, обычное дело.

– Почему же ее сразу не отправили в операционную штырь ставить?

Молотков моргнул.

– Но так не делают! Угрозы жизни не наблюдалось, возраст пожилой, следовало определить перспективу…

– Ясно, а когда появился сын?

Борис Петрович уставился в компьютер.

– Не помню! Хотя… ее привезли двенадцатого, пятнадцатого Олег Ефимович смотрел, восемнадцатого хотели суставом заняться… Да, четырнадцатого Лев пришел.

– Как он сюда попал?

– Просто, вошел в дверь.

– И что сказал?

Борис хмыкнул:

– Наверное, «Здрассти, я сын больной Корольковой», как-то так.

– И вы стали с ним беседовать, не проверив паспорт?

Молотков издал протяжный вздох.

– Дарья, тут больница, скоропомощная, сюда с травмами везут со всего города. У нас люди кубарем проносятся, родственники, милиция, страховые агенты. Мне что, у каждого удостоверение личности проверять?

– Значит, если я назовусь дочкой какой-нибудь Ольги Петровой, вы отдадите мне ее? С амнезией? – возмутилась я.

Борис Петрович скрипнул зубами:

– Лев оплатил протез и комфортабельную палату. А потом забрал Королькову! Вы готовы пойти на такой расход ради постороннего человека? Мы жуем одну тему!

– Куда Лев отвез мать? – задала я главный вопрос.

Молотков нахмурился:

– Домой, наверное.

– Наверное?! Вы точно не знаете?

– Нет! – гаркнул врач.

– Почему?

Борис Петрович встал.

– Дарья! Я не проверяю, где оказываются бывшие пациенты. Моя ответственность за них оканчивается на пороге клиники.

– То есть родственник может увезти старуху куда угодно?

– Это его право. Мы оформили документы, сделали назначение, долечиваться Корольковой предстояло либо в районной поликлинике, либо у платного специалиста. Кажется, Лев сказал, что он мать куда-то прикрепил, вел речь о массажисте.

– Мне непременно надо узнать, куда он увез Анну Львовну, – с отчаянием воскликнула я. – Ну попытайтесь хоть что-нибудь вспомнить, поможет любая зацепочка!

Молотков выпятил нижнюю губу, потом вдруг сказал:

– Надо позвать Алису, медсестру, которая по платным палатам старшая, она с больными и родственниками в более тесном контакте.

– Отличная идея, – обрадовалась я.

Когда в ординаторскую вошла симпатичная брюнетка в голубом халате, Молотков сурово сказал:

– Алиса, знакомься, это Дарья. Ее прислали от главврача, дело государственной важности. Ты помнишь Королькову?

– Неа, – тут же ответила медсестра, – а что?

Врач ткнул пальцем в монитор.

– Читай.

Алиса близоруко прищурилась.

– А-а-а, – закивала она через минуту, – шейка бедра с потерей памяти. Симпотная бабушка, все меня печеньем угощала. Ей сын приносил, она его обижать не хотела, складывала в тумбочку, но не ела!

– Почему? – спросила я.

– Не нравилось, – улыбнулась Алиса, – родственники часто приносят такие продукты, которые больным в горло не лезут. Хотя сын у Корольковой очень хороший, не женатый, да! Такие добрые мужчины редко встречаются! Я еще подумала, что кому-то с ним ну очень повезет, внешне страшный, смуглый такой, на цыгана похож, борода клочками, брови лохматые, волосы нестриженые… А душа ласковая! Думаю, он художник или скульптор. Наверное, ему от мамы талант достался! Мне один раз поручили объявление сделать, на бумаге, красивыми буквами, я на дежурстве этим занялась, до ночи проковырялась – не выходит, рука кривая, черчу плохо. А тут Анна Львовна из палаты выходит.

– Выходит? – изумилась я. – Со сломанной ногой?

Медсестра и врач засмеялись.

– Ей же сустав вшили, – пояснила Алиса, – на третьи сутки ходуночки приносят, и вы начинаете двигаться. Многие через неделю бойко бегают, если терпеливые и не ленятся. Подковыляла она к столу, чего-то ей понадобилось, увидела мое «творчество» и говорит:

– Давай, помогу!

Села и враз написала, да так красиво, без линейки. Я наутро Льву и сказала:

– Ваша мама прямо художница.

А он ответил:

– Это у нас от предков дар, в семье все с искусством связаны.

Алиса примолкла, потом вздохнула.

– Очень добрый человек, никогда таких не встречала.

– В чем же проявилась столь поразившая вас доброта? – не поняла я.

Алиса повернулась к Молоткову:

– Ахметшину помните?

– М-м-м, – протянул Борис Петрович.

– Ну тот сустав, который лишний, – подсказала медсестра.

– А-а-а, – посветлел лицом доктор.