Легенда о Великом Инквизиторе

И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена; но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за Зверем, и поклонились Дракону Мы ожидали бы «Зверю», - но как удивительно выдержанаточность апокалиптических образов, соответствие их действительномусмыслу!, который дал власть Зверю, говоря: Кто подобен Зверю сему? и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно; и дана была власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небесах. И дано было ему вести брань со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом людей, и над родом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. Кто имеет ухо - да слышит. Если кого в пленение возьмет - в пленение пойдет, если кого оружием убьет - подобает ему быть оружием убитым. Здесь - терпение и вера святых» (Апок., XIII).

Знание, кормящее, но уже не просвещающее человека, великий промен духовных даров на вещественные дары, чистой совести - на сытое брюхо, представлены в этом поразительном образе. С заботою об «едином хлебе» закроются алтари, исчезнет великая устрояющая сила, и люди вновь примутся за возведение здания на песке, за построение своими силами и своею мудростью Вавилонской башни своей жизни. На все это указывает Инквизитор в проникновенных словах и тут же предсказывает, чем все это кончится: «Знаешь ли Ты, - говорит он,

- что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления - нет, а стало быть, - нет и греха, а есть лишь только голодные». «Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!» - вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой [Разумеется, теория относительности преступления, по которой оно ничем не выделяется из ряда других фактов, совершаемых человеком, и, как все они, вызывается влиянием среды, воспитания и вообще внешних обстоятельств. Воля, всецело определяемая этими обстоятельствами, бессильна не совершить какого-нибудь факта, в данном случае преступления, поэтому не свободна и, следовательно, невиновна («греха нет»). «Преступление и наказание», «Бесы» (некоторыми своими эпизодами) и, наконец, «Братья Карамазовы» могут быть рассматриваемы как художественно-психологическая критика этой идеи XIX века, к которой как-то влекутся в нем самые высокие умы, и ее отвержение, как не соответствующей природе вещей, не истинной.

См. об этом выше.. На месте храма Твоего воздвигнется новое здание В силу теории о невиновности индивидуальной воли, все преступления, как и всякое зло, относятся, как к причине своей, к неправильному устройству общества.

Отсюда вопрос о борьбе со злом сводится к вопросу о лучшем устроении человеческого общества, - что вводит теоретическую мысль как зиждующее начало в историю на место бессознательных сил, в ней действующих. Сравни выше, в гл. IV, стр. 35 и далее, выдержки из «Зимних заметок о летних впечатлениях».], воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня; и хотя и эта не достроится, как и прежняя, но все же Ты бы мог избежать этой новой башни и на тысячу лет сократить страдания людей, - ибо к нам же, ведь, придут они, промучившись тысячу лет с своею башнею!» Достоевский часто инастойчиво указывал (напр., в «Бесах»), как наука, отвергнув свободную волюв человеке и абсолютность в преступлении, доведет людей до антропофагии, -и тогда-то, в отчаянии, «заплачет земля по старым богам» и люди вновьобратятся к религии. Таким образом, обращение к Богу, думал он, увенчаетисторию, и это тем непременнее совершится, чем большие бедствия ожидаютчеловечество в будущем.. Они отыщут нас тогда опять под землей, в катакомбах, скрывающихся - ибо мы будем вновь гонимы [Здесь говорится о периоде нестерпимых гонений, которые самоустроящееся и несчастное человечество воздвигнет против религии на некоторое время, и именно перед тем, как обратиться к Богу. Преследования - не против Церкви, но против самого религиозного начала в человеке, - бывшие в конце прошлого века во

Франции и теперь вспыхивающие то здесь, то там, могут быть рассматриваемы как первые и легкие предвестники попытки искоренить его вовсе, искоренить всюду на земле.] и мучимы, - найдут нас и возопиют к нам: «Накормите нас, ибо те, которые обещали нам Т. е. рациональные теоретики устроениячеловека на земле без религии, и в частности теоретики новых форморганизации труда и собственности. огонь с небеси, его не дали». И тогда уже мы и достроим их башню, ибо достроит тот, кто накормит, а накормим лишь мы, во имя Твое, - и солжем, что во имя Твое. О, никогда, никогда без нас они не накормят себя!» Никакая им наука не даст хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас»