Легенда о Великом Инквизиторе

Спасителя в мир, которая выражена в последних отмеченных словах. «Но, повторяю, - продолжает Инквизитор, - много ли таких, как Ты? И неужели Ты в самом деле мог допустить хоть минуту, что и людям будет под силу подобное искушение? Так ли создана природа человеческая, чтобы отвергнуть чудо - ив такие страшные моменты жизни, моменты самых страшных, основных и мучительных душевных вопросов Говорится об отношении человека кмистическому акту Искупления, верою в который он жив будет, - и нужно быэту веру, эту жизнь подкрепить чем-нибудь более, нежели как толькоподкрепляет ее высота Христова лика. своих оставаться лишь с свободным решением сердца? О, Ты знал, что подвиг Твой сохранится в книгах, достигнет глубины времен Опять, какая удивительная вера звучит в этих словах! и последних пределов земли, и понадеялся, что, следуя Тебе, и человек останется с Богом, не нуждаясь в чуде. Но Ты не знал, что чуть лишь человек отвергнет чудо, то тотчас отвергает и Бога Говорится, и с справедливымпрезрением, о том, как в истории - и до нашего времени - борьба противрелигии почти отождествлялась с борьбою против чудесного, равно и обратно;и как, едва распутав что-нибудь, прежде казавшееся в природесверхъестественным, человек трусливо перебегал от веры к неверию., ибо человек ищет не столько Бога, сколько чудес. И так как человек оставаться без чуда не в силах, то насоздаст себе новых чудес, уже собственных

Говорится о позднейших открытиях науки и, еще более, о техническихизобретениях, которым так дивится человек в наше время, так снова и сновалюбит повторять себе о них, едва веря, что они есть и что их нашел он сам- человек., и поклонится уже знахарскому чуду, бабьему колдовству

[Говорится о той особенной заинтересованности, с которою во времена безбожия люди прислушиваются ко всему странному, исключительному, в чем бы нарушился закон природы. Можно сказать, что в подобные времена ничто не ищется людьми с такою жадностью, как именно чудесное, - но лишь с непременным условием, чтобы оно не было также и божественным. Увлечения спиритизмом, о которых с насмешкою упоминается в «Дневнике писателя», без сомнения, напомнили Достоевскому общность и постоянность этой психической черты в человеке (срав. суеверное состояние римского общества, когда оно впало в совершенный атеизм во II - III веках).], хотя бы он сто раз был бунтовщиком, еретиком и безбожником. Ты не сошел со креста, когда кричали

Тебе, издеваясь и дразня Тебя: сойди со креста - и уверуем, что это Ты. Ты не сошел: потому что, опять-таки, не захотел поработить человека чудом и жаждал свободной веры, а не чудесной. Жаждал свободной любви, а не рабских восторгов невольника пред могуществом, раз навсегда его ужаснувшим

Говорится о неизъяснимой высоте Христианства, с его простотою ичеловечностью, над всеми другими религиями земли, в которых элементчудесного так преобладает над всем остальным, которые исторически возниклииз страха перед этим чудесным.. Но и тут Ты судил о людях слишком высоко, ибо - конечно, они невольники, хотя созданы бунтовщиками. Озрись и суди; вот прошло пятнадцать веков, поди посмотри на них: кого Ты вознес до Себя?

Клянусь, человек слабее и ниже создан, чем Ты о нем думал!. Основная мысль"Легенды». Ниже мы также отметим несколько фраз, в которых как бысконцентрирован ее смысл или, точнее, указаны ее исходные пункты. Столь уважая его, Ты поступил как бы перестав ему сострадать, потому что слишком много от него потребовал, и это кто же? Тот, Который возлюбил его более

Самого Себя! Уважая его менее, менее бы от него и потребовал, а это было бы ближе к любви, ибо легче была бы ноша его». Из чрезмерной высоты заветов

Спасителя вытекло непонимание их человеком, сердце которого извращено и ум потемнен. Над их великою непорочностью, чудною простотою и святостью, он наглумится, надругается, - и это одновременно с тем, как преклонится перед вульгарным и грубым, но поражающим его пугливое воображение. Мощными словами Инквизитор рисует картину восстания против религии, только малый уголок которого видела еще всемирная история, и проницающим взглядом усматривает то, что за этим последует: «Человек слаб и подл. Что в том, что он теперь [Говорится не о реформационном движении, современном диалогу

«Легенды», потому что дух глубокой веры, проникавший это движение, был слишком высок для презрительного отзыва о нем (см. несколько слов об этом духе у Достоевского в «Речи о Пушкине», по поводу стихов: «Однажды странствуя среди пустыни дикой» и проч.). Без сомнения, слова «Легенды» вызваны антирелигиозным движением отчасти XVIII, но главным образом нашего