Легенда о Великом Инквизиторе

«Даж-бога», на западе окончательно выметенному, а у нас по нерадивости духовенства еще сохраняющему кой-где и кой в чем силу. Все это «неприличие» старого язычества и хочет вымести Шигалев-папа, - дабы «устроилось едино стадо и един пастырь», царство «не от мира сего», но, однако, потому и царство - что оно господствует над «миром сим», слабым, греховным, злым,

«диавольским», «Велесовым»-Карамазовским. Еще Достоевский говорит, что «для веры в Бога надо иметь почву под собою, почву нации, семьи, отечества». Для

«веры» в какого это Бога? В «Велеса» - конечно! А для Христа? «Ныне уже ни эллин, ни иудей, ни мужеск пол, ни женский, ни обрезание, ни необрезание, но все и всяческая и во всех Христос». Христианство вне-земно, вне-отечественно, вне-семейно. Как Д - кий не разобрал всего этого!

«Уморим желание», «Шекспиру долой голову»; зачем так грубо.

Мальчишка-Шигалев и не достиг ничего грубостью. Но ведь идея, например,

«старчества», кротко руководящего, и заключается в совете: «Принеси мне свою голову, а вместо нее надень на плечи мою». Ничего этого не разобрал Д

- кий! Примечание 1901 года. К стр. 59 и друг. «Мне надо возмездие, иначе ведь я истреблю себя…» «Свобода, свободный ум и наука заведут их в такие дебри, что одни из них, непокорные и свирепые, истребят себя…» Теория такого «самоистребления» изложена была Достоевским в 1876 году, в окт. нумере «Дневника писателя»: «…В самом деле: какое право имела эта природа производить меня на свет, вследствие каких-то там своих вечных законов? Я создан с сознанием и эту природу сознал: какое право она имела производить меня, без воли моей на то, сознающего? Сознающего - стало быть, страдающего: но я не хочу страдать - ибо для чего бы я согласился страдать? Природа чрез сознание мое возвещает мне о какой-то гармонии в целом. Человеческое сознание наделало из этого возвещения Т. е.,следовательно, под «гармонией» здесь разумеется воздаяние за добрые и злыедела в загробной жизни. религий. Она говорит мне, что я, - хоть и знаю вполне, что в «гармонии целого» участвовать не могу и никогда не буду, да и не пойму ее вовсе, что она такое значит Оборот мысли и характер языкасовершенно как у Ивана Карамазова, в начале разговора с братом Алешей., - но что я все-таки должен подчиниться этому возвещению, должен смириться, принять страдание ввиду гармонии в целом и согласиться жить. Но если выбирать сознательно, то уж, разумеется, я скорее пожелаю быть счастливым лишь в то мгновение, пока я существую, а до целого и его гармонии мне ровно нет никакого дела после того, как я уничтожусь Здесь, как и в «Легенде»,замечательна одна черта: при тревоге мыслью за судьбы человечества, привеличайшей идейной связанности с целым, страшная отъединенность от этогоцелого в сердце, совершенное одиночество души. Кажется, именно этого невыносит человек и убивает себя или задумывает преступление. - останется ли это целое с гармонией на свете, после меня, или уничтожится сейчас же вместе со мною. И для чего бы я должен был так заботиться о его сохранении после меня Если я весь, без остатка и окончательно, исчезаю по смерти, какмогу я любить? Не более способен к этому, чем мое временное тело, которое,конечно, никого не любит, но лишь страдает или наслаждается. Любовь,поэтому, есть жизнь; точнее, нами непонимаемое обнаружение бессмертнойжизни, никогда не кончающейся связи нашей с родом человеческим. Потому -есть она, потому может быть, что ни я, в ком эта любовь, ни предмет ее -мы никогда не кончимся., - вот вопрос? Пусть уж лучше я был бы создан как все животные, т. е. живущим, но не сознавающим себя разумно; сознание мое