Легенда о Вращающемся Замке

Ночь пала черным саваном, накрыв собою мир. Город спал — спал напуганным, беспокойным сном. Дворцы знатных лордов и лачуги нищих — все они скрывались во мраке, скованные тревогой. Кое-где в ночи сияли огни — горели костры дозорных на верхушках башен, светились веселые окна харчевен. Но даже они не рассеивали окружающий мрак, а словно бы делали его более густым и полным.

Каэр Сиди и сам казался вылепленным из непроглядной тьмы. Гэрис прошелся по парапету западной стены, ища место, где был бы незаметен часовым. Вскоре такое место нашлось, в тени одной из башен — тех самых, что, по старым легендам, когда-то вращались, осматривая во все концы земли Эринланда. Фостер оперся о зубец стены и долго вглядывался в беспокойный мрак. Затем он отвернулся, достал из ножен кинжал, клинок с длинным волнистым лезвием, и полоснул себя по кисти левой руки. Тяжелые капли крови, набухая в воздухе, упали на холодные камни под ногами. Гэрис выдохнул и стал ждать.

Она вышла из тьмы, и походка ее была бесшумной, как и всегда. Ее рыжие волосы казались вспышкой закатного пламени в непроглядной ночи. Ее голубые глаза горели серебряным светом северных звезд. Ее кожа была белее первого снега. Шлейф темного платья летел по воздуху. Прекрасная и холодная, госпожа Кэран, что звала себя Повелительницей чар, встала напротив своего верного рыцаря.

Гэрис преклонил перед ней колено.

— Моя леди, — сказал он, пряча глаза.

Рука чародейки легла ему на плечо:

— Встань, — сказала она. — Время для церемоний уже прошло или еще не настало. — Подчинившись этим словам, Гэрис Фостер поднялся на ноги и спрятал кинжал. Чародейка провела рукой по его щеке, пристально вглядываясь в глаза, а потом отвернулась, рассматривая вздымающиеся вокруг башни. — Каэр Сиди, — сказала она задумчиво. — Если я и видела его раньше, то только издалека. Спасибо, что открыл мне дверь. Мне не хватило бы сил переместиться сюда самой, без твоей крови. Кровь открывает любые пути. Скажи, как тебе возвращение в родной город?

Гэрис слегка дернул правым плечом.

— Такая же грязная дыра, как и раньше. Ничего не изменилось. Нищие на каждом углу, вонь, уличные бандиты. Надменные лорды в своих чертогах, верящие, будто вокруг них крутится мир.

— И все же ты любишь этот город. Ты ведь так рвался сюда, мечтая скорее покинуть мой гостеприимный кров.

— Твой гостеприимный кров — подземелье, в которое не проникает ни единый лучик света. Я думал, что рехнусь там. Да я почти отвык от света за эти дни. До сих пор щурюсь на ярком солнце. Как ты можешь жить там и не сходить при этом с ума? Я все время чувствовал себя там погребенным заживо. Это же просто могила. Почему, Кэран? Чего ты так боишься? Почему просто не уйти оттуда?

Чародейка улыбнулась. Подошла к нему, взяв за руки:

— А почему ты так рвался вернуться в эту клоаку, где пахнет грязью и нечистотами, а люди глупы и невежественны? Это твой дом, а дом не выбирают. В него возвращаются, даже если он жалок или убог. Мой дом мало в этом смысле отличается от твоего. Думаю, ты понимаешь это и сам.

Гэрис и правда понимал. Кэран была волшебницей — возможно, одной из последних, оставшихся на земле. Она была молода, лишь недавно разменяла свою двадцатую зиму — но с детства училась у воспитавшей ее в глухомани матери секретам древнего колдовства.

Когда-то, много веков назад, подобных ей было много — чародеев, волшебников, повелителей потусторонних сил. Они правили городами и крепостями, и короли преклоняли перед ними колени. Люди и последние из фэйри, не ушедших в волшебную страну и смешавших свою кровь с человеческой, постигали тайны высшей магии. Эту историю знали все, кто интересовался повестями о былых днях. Историю о том, как однажды колдуны возгордились настолько, что стали бороться друг с другом ради абсолютной власти.

Война Пламени изранила землю. В ней пали почти все древние чародеи. Немногие выжившие не стали победителями — напротив, они сделались проклятыми тварями в глазах простого народа. Их сторонились и за ними охотились. Жгли на кострах. Некоторые предпочли отказаться от магии, сжечь свои книги и жить, как простые люди. Так сделали, например, первые герцоги Фэринтайн.

— Ты задумался о чем-то? — спросила Кэран, проводя рукой по его лбу.

— Так, ни о чем.

Он думал о тех днях, что пролежал, бессильный и разбитый, в подземной пещере, бывшей ее домом — а она склонялась над ним и своей магией пыталась вдохнуть в него жизнь. Тогда он едва понимал, где находится и что с ним происходит. Бредил. Бродил вдоль ворот смерти. Иногда приходя в себя, он видел над собой рыжеволосую девушку с холодным взглядом. Она касалась его горячего лба своими руками, и забытье слегка отступало.

— Я думала, — призналась волшебница, — ты нарушишь наш договор. Сбежишь и не дашь о себе вестей.

— Я бы не смог так сделать.