Легенда о Вращающемся Замке

Гледерик вскочил на ноги, все пристальнее вглядываясь в темноту. Она действительно казалась живой, и теперь он действительно различал в ней недремлющие тени. Высокие, похожих на человеческие, но странно искаженных очертаний, эти тени то едва выступали из мрака, то снова тонули в нем. Он не видел их лиц. Не видел ничего, помимо плотных сгустков мрака, отдаленно напоминавших фигуры людей. Они появлялись то здесь, то там, пока Гледерик бешено крутился вокруг костра, быстро поворачивая голову и стараясь одновременно углядеть во все стороны.

Он замер и, не спеша, осторожно, вытащил меч из ножен.

— Кто бы ты ни был, — сказал Дэрри, выставив клинок перед собой и грозя острием клинка тьме, — выйди и покажись.

И он вышел. Выступил из леса, вынырнул из обступавших его теней. Осторожно, неспешно подошел к костру. То был невысокий, сгорбленный старец в светло-серой накидке, чьи края ползли по земле. Грязная борода доходила почти до пояса, косматые седые волосы были ему заместо плаща. Ногти у старика были длинные, дюйма в четыре каждый. Они казались металлическими на вид.

— Разреши посидеть у твоего костра, — сказал старец. У него был звонкий, чистый голос молодого человека. Он говорил не на венетском, на гаэльском, и с произношением настолько правильным, какое бывает только у очень хорошо образованных людей.

— Прежде чем сесть, — ответил ему Гледерик, не опуская меча, — расколдуй моих друзей.

— В этом нет никакой нужды, — ответил тот, кто вышел из тьмы, мягко. — Они все равно не смогут здесь ничего изменить.

— Расколдуй немедленно, я сказал, — страх бесследно исчез. Осталась лишь злость.

— Я же сказал — бесполезно, — ответствовал гость все так же мягко и неторопливо уселся возле костра, грея над ним руки. — Ну, ты сам будешь садиться? — спросил он чуть нетерпеливо.

Гледерик слегка поколебался. Поглядел на все так же пребывавших укутанных в колдовское забытье друзей, неподвижных и немых. Оглянулся — и не увидел у себя тени, а потом понял, что не видел ее у себя уже около часа, почти половину того времени, что дежурил у костра. Просто не заметил этого. Кажется, в происходящем и впрямь не было ничего хорошего. Кажется, он проглядел приближение опасности и дал врагу возможность наложить на них чары. Юноша сел на траву напротив странного старца, положив меч себе на колени.

— Ты фэйри, — сказал Гледерик, глядя прямо в затянутые серым туманом глаза без радужки, с кошачьим зрачком. — Только я думал, вы все ушли в Волшебную Страну.

— Я фэйри, — легко согласился старик. — Только ушли не все. Ушли сиды, покинув свои высокие холмы и островерхие башни. Ушли карлики, бросив горные кузни. Ушли драконы, уснув на краю мира. Но мы остались.

— Ты дух леса.

— Воистину так, — вновь подтвердил гость. — Только знание моей природы тебе ничем не поможет. Вы уснули на моей земле в мою ночь. Вы в моей власти. Я исторгну ваши души из тел и высосу костный мозг из ваших костей, а из вашей кожи сошью себе новые сапоги.

— Почему? — спросил Дэрри тихо. — Мы не сделали тебе ничего плохого, добрый дух.

— Я не добрый. Не пытайся мне подольстить. Вы люди, а от людей я ничего хорошего не видел. Сколько тебе лет, мальчишка? Не больше двадцати? Мне больше, чем пять тысяч лет. Я видел все, что в этом мире делали люди. Я видел, как они насиловали землю, как они уродовали ее. Как разрывали ее, пытаясь добраться до самых ее корней, как перемешивали сушу и море, жадно забирая себе силы, которых не могли понять. Я помню, как земля стонала и умоляла нас — придите, вмешайтесь, положите этому конец. А мы стояли и смотрели, как вы приближаете последние дни мира. Нет, молодой человек, — сказал старец, подавшись вперед и указывая Гледерику в лицо длинным когтистым пальцем, — не пытайся разбудить во мне милосердие, его не осталось. У этого мира есть свои законы, и я исполняю их. Вы вошли в мой лес, и сегодня я полакомлюсь твоим сердцем.

Пока он говорил этот монолог, Гледерик думал так лихорадочно, как только умел. Нужно было скорее что-то сделать, пока лесной дух в самом деле не исполнил свою угрозу. Юноша понимал, что никакие фехтовальные навыки не помогут ему — вряд ли он сможет победить подобного наделенного магией противника. Это было все равно, что бросаться с обнаженным клинком на волшебницу Кэран — Дэрри уже успел осознать бесплодность подобных попыток. Не могли ему помочь и чары, потому что он не владел никакими чарами. Оставалось единственное его полезное умение — умение молоть языком. Когда требовалось, Дэрри мог молоть языком красиво. К тому же, сейчас на его стороне оставался один-единственный, зыбкий козырь. Если он подействует — может быть, не все потеряно.

Раз уж этот фэйри помянул сидов и драконов — возможно, Гледерику найдется что сказать ему в ответ.

Правда, для этого ему придется положиться на пьяные мещанские сказки.