Легенда о Вращающемся Замке

— Дэрри Брейсвер. То есть Гледерик. Из дома Карданов, — сказав это, он вдруг почему-то почувствовал себя неловко. «Надо же, — подумал он. — Выходит, Кэран принадлежит к древнему дому Кэйвенов». Они считались давно пресекшимися. Но женщины этой линии крови в самом деле когда-то владели волшебством.

Леди Катриона сделала безупречный реверанс:

— Что ж, тогда мне следует учтиво поприветствовать вас в моей скромной обители, ваше высочество. Или, правильней будет сказать, величество? — шальная улыбка вновь скользнула по губам древней чародейки. Она определенно была и обаятельна, и красива, и Гледерик на миг пожалел, что его рукам уже не обвиться вокруг этой тонкой талии.

— Мой род давно потерял иберленский престол, — сказал Гледерик, чувствуя внезапную неловкость. — Я дальний потомок Карданов. Я даже не был до конца уверен, что я Кардан. Это было чем-то вроде семейной легенды. Я пришел сюда отчасти в надежде это проверить. Хотя и не только по этой причине, конечно.

— Понятно, — сказала Катриона Кэйвен, не переменившись в лице. — А остальные четыре династии, входившие в альянс?

— Уайтхорны пресеклись почти сразу после того, как закончилась Война Пламени. Была война за эринландский трон, и их всех вырезали. Убили даже детей и бастардов. Ратиборы, Тиндэа и Визбранды вымерли в течении следующих трех столетий. Я последний, кто остался. Мне сказали, только один из пяти королей может сюда войти. Кроме меня, больше никого не было.

— Война Пламени, — тонкие пальцы волшебницы переплелись между собой, на миг нервно сжимаясь. Взгляд сделался каким-то словно невидящим. — Вот, значит, как вы это теперь называете. Расскажите мне все, лорд Кардан. Чем закончилась Война Пламени и что было потом? В мире сейчас остались практикующие маги? Какова была судьба домов Айтвернов и Фэринтайнов? И моего дома?

— Вы победили, — сказал Дэрри, приложив усилие, чтоб не отвести взгляд. Он понял, что рассказать обо всем правду будет сложно. Тем не менее, врать он не хотел. Хотя и понимал, что о некоторых вещах ему придется умолчать. — Была большая битва, — сказал он, вспоминая то, что читал в хрониках. — Последняя битва, чистая сила против чистой силы. Небеса горели огнем. Айтверны, Фэринтайны и Кэйвены выступили против своих противников и сокрушили их. После этого они отказались от применения чар. Кэйвены считаются также вымершими, — он не хотел рассказывать леди Катрионе про Кэран. — Айтверны и Фэринтайны здравствуют и сейчас. Во мне есть кровь Айтвернов, хотя и немного. Герцог Раймонд Айтверн — правая рука нынешнего иберленского короля. Хотя я никогда не встречался с ним. Лорд Эдвард Фэринтайн должен вступить на эринландский престол, в скором времени. Он хороший человек и даже посвятил меня в рыцари, хотя я потомок бастарда. А магии почти не осталось. Когда война закончилась, были очень большие разрушения. Многие города оказались полностью стерты с лица земли. Айтверны и Фэринтайны перестали практиковать, а все остальные чародеи сгинули. Был потом один волшебник, сто лет назад в Иберлене, но он не передал потомкам своих навыков. Лорд Эдвард немного умеет колдовать. Вернее, почти не умеет. Но он смог открыть древнюю пространственную дверь в Каэр Сиди и перебросить меня и моих друзей на восток. Мы направлялись сюда.

— Вот как, — сказала Катриона. — Могла быть и хуже, наверно, — впрочем, судя по ее лицу, она отнюдь не была в этом уверена. — Магии у вас почти не осталось, а есть ли машины?

— Ну, — Дэрри замялся. — У нас есть печатный станок. Его придумали лет двести назад. И я недавно слышал, что на востоке изобрели осадное орудие, которое может извергать ядра на большие расстояния, если поджечь специальный легко воспламеняющийся черный порошок. Кажется, эту вещь называют бомбардой. Я не знаю, правда, можно ли это назвать машиной. Зато в Либурне, Тимлейне и Толаде существуют университеты. И еще в нескольких городах. Там готовят образованных людей. Я слышал про такой особый прибор с увеличительным стеклом, при помощи которого можно наблюдать луну и движущиеся звезды.

— Понятно, — сказала Катриона довольно отсутствующим тоном. — Что ж, по крайней мере, ваше общество развивается. Хотя и не так быстро, как мы надеялись.