Легенда о Загенфельде, в Германии

— Мой король и повелитель, прости меня, пожалуйста, я не хотела сделать ничего дурного… У меня нет ни отца, ни матери, но у меня есть коза и осел, и они мне дороже всего на свете. Моя козочка дает мне сладкое молоко, а когда мой милый ослик кричит, мне кажется, я слышу прекраснейшую музыку. Его превосходительство королевский шут сказал, что животное, у которого самый красивый голос, спасет корону и государство, — вот я и подумала, что мне нужно привести его сюда и…

Высокое собрание разразилось грубым хохотом, и девочка с плачем выбежала из зала, так и не договорив. Первый министр лично распорядился, чтобы девчонку с ее ужасным ослом выгнали вон из дворца, высекли и впредь не подпускали на пушечный выстрел.

Испытание певчих птиц возобновилось. Дрозд и коноплянка старались изо всех сил, но скипетр в руках короля оставался неподвижным. Распустившиеся было в сердцах присутствующих надежды снова увяли. Прошел еще час, два часа, а король все не мог принять решение. День клонился к вечеру, и народом, толпившимся вокруг дворца в ожидании королевского суда, овладели тревога и беспокойство. Наступили сумерки, тени все больше сгущались. Король и его свита уже не различали лиц друг друга. Никто не произносил ни слова, никто не приказал зажечь свечи. Великое испытание закончилось. Ничего из него не вышло. Придворные прятали лица, стараясь скрыть охватившую их тревогу.

И вдруг… чу! Могучие чистые звуки божественной мелодии полились из дальнего угла зала — соловей!

— Довольно! — воскликнул король. — Звоните во все колокола. Пусть народ знает, что выбор сделан и мы не ошиблись. Король, династия и нация спасены. И пусть отныне соловья чтут во всем королевстве. Возвестите народу: любой, кто посмеет обидеть соловья, поднять на него руку, — будет предан смерти. Так сказал король.

Все маленькое королевство было пьяно от радости. Перед королевским замком и на улицах города всю долгую ночь пылали костры, народ танцевал, пил и пел, и до утра не смолкал торжествующий перезвон колоколов.

С этого дня соловей стал священной птицей; его песни слышны были в каждом доме; поэты слагали стихи в его честь; художники рисовали его; его лепное изображение красовалось на всех арках, башенках, фонтанах и фронтонах общественных зданий. Он даже присутствовал на всех заседаниях королевского совета, и ни один вопрос государственной важности не решался до тех пор, пока придворные мудрецы не изложат его перед соловьем и не переведут министрам, что именно спел соловей в ответ.

II

Молодой король был страстным охотником. Когда наступило лето, он взял однажды сокола и собаку и отправился на охоту в сопровождении своей блестящей свиты. В лесу он и сам не заметил, как отдалился от остальных. Он попытался найти их, выбрав, как ему казалось, кратчайший путь, но ошибся. Он все ехал и ехал, сначала полный надежды, но под конец мужество стало изменять ему. Спустились сумерки, а он все плутал в безлюдных и незнакомых местах. И тут случилось несчастье. В темноте он направил своего коня сквозь густую чащу кустарника, росшего по самому краю крутого каменистого обрыва. И вот и конь и всадник оказались на дне оврага; у лошади была сломана шея, а у короля — нога. Бедный маленький король лежал на земле, страдая от мучительной боли, и каждый час казался ему длиннее месяца. Он чутко прислушивался, не раздастся ли какой-нибудь звук, который сулил бы ему надежду на спасение; но не слышно было ни человеческого голоса, ни охотничьего рога, ни лая собак. В конце концов он потерял всякую надежду и сказал:

— Раз уж мне суждено умереть, пусть скорее приходит смерть.

И в ту же минуту сладкая, нежная соловьиная песнь всколыхнула безмолвие ночи.

— Я спасен, — сказал король. — Спасен! Это священная птица, предсказание сбывается! Сами боги помогли мне сделать правильный выбор.

Он не мог сдержать радостного волнения, не знал, как выразить переполнявшие его чувства. Каждую минуту ему казалось, что он слышит приближение избавителей. И каждый раз его постигало разочарование. Избавление не приходило. Тоскливые часы тянулись бесконечно. Помощь не появлялась, а священная птица все пела и пела. В душе короля зашевелились сомнения: быть может, он ошибся в выборе? — но он подавил их. Перед рассветом соловей замолк. Наступило утро, король почувствовал голод и жажду, а спасение все не шло. Новый день подходил к концу, и король наконец проклял соловья.

И тут же в лесу раздалось пение дрозда. Король сказал себе: «Вот та самая птица. Я ошибся в выборе. Теперь придет избавление».