Легенда о Золотой Бабе

— Какую бумажку? — с улыбкой спросил он, хотя глаза были злыми.

— Довольно странную: «Толстуха — четверг…»

Фотограф смутился.

— Да… я, кажется, забыл… Дайте же эту бумажку, пожалуйста!

— К сожалению, не могу. Она дома. Если хотите, могу завтра принести ее. И адрес шамана Золотой Бабы, как обещал в прошлый раз.

— Хорошо, завтра так завтра. А сейчас, простите, спешу.

Я освободил наконец его пуговицу, и он почти побежал от меня, придерживая рукой трепыхающийся фотоаппарат.

Я свернул в переулок. Но что-то заставило меня через минуту осторожно выглянуть из-за угла. Мой фотограф словно никуда не убегал. Он стоял у парапета набережной и разговаривал с толстой накрашенной дамой., «Не «Толстуха» ли это? Ну и вкус», — подумал я…

Сегодня на целый час ранее назначенного я пришел в библиотеку и уселся на свое постоянное место, чтобы в ожидании фотографа пополнить эти записи.

Кстати, мой реферат неожиданно пополнился интересной находкой.

Николай Веселовский в работе «Мнимые каменные бабы» приводит много весьма ценных соображений, полемизируя с Уваровым, Домбровским, Ганушем, Нарушевичем, Костомаровым. Конечно, Золотая Баба — не из семейства каменных баб, с этим нельзя не согласиться…

Миша в соседней комнате, где-то под потолком, роется в «Записках УОЛЕ». Сердитый. Он уверен, что фотограф — жулик. Ах, Миша, Миша! Ты милый парень, но ты, конечно, ошибаешься. Людям надо вер…

(На этом записи обрываются. На странице темнеет какое-то ржавое пятно.)

Тетрадь вторая ВОСПОМИНАНИЯ СТАРШЕГО ТОПОРАБОЧЕГО МИШИ ЛЕБЕДЕВА

Я должен подробно описать эту историю, чтобы не забыть ничего, так как, мне кажется, она еще не окончена и за нею может крыться что-то значительное.

Она началась в тот день, когда в нашем стройуправлении выдавали зарплату.

Старший геодезист Иван Петрович, с которым мы в тот день разбивали трассу водопровода на дальнем участке, решил закончить работу пораньше.

— Ты того… Управься уже сам… Мне к начальству успеть надо, — сказал он, поглядывая на часы.

Я знал, куда нужно было успеть Ивану Петровичу. Его Марья Ивановна — весьма решительная женщина. Она обычно подстерегала нашего геодезиста у кассы и, нагрузив сумками и авоськами, под собственным конвоем отправляла домой, тогда как Ивану Петровичу это было «решительно ни к чему», — ибо так любимого им пива дома не полагалось даже в получку.

И все-таки Иван Петрович славный мужик. Это он зазвал меня к себе топорабочим, когда я пришел наниматься на стройку обязательно бетонщиком. Он убедил меня, что в бетонщики нужны люди посильнее и постарше, что бетонщиков на стройке и так достаточно и что если в современных романах и повестях молодой человек на стройке всегда только бетонщик или монтажник, то это не значит, что народному хозяйству не нужны рабочие других специальностей. А толкового рабочего, годного в помощники геодезисту, найти бывает куда труднее, тем более что бетонщик — специальность отмирающая: везде в дело дает сборный железобетон.

В прочитанной за мои семнадцать лет литературе героев-геодезистов не встречалось, но я со вздохом вынужден был согласиться идти в топорабочие, потому что вакансий бетонщиков не оказалось.

Вскоре я поблагодарил Ивана Петровича за хороший совет. Во-первых, в литературе и в истории, оказывается, известно немало выдающихся геодезистов: только мы о них, к сожалению, мало знаем. И, право, если я в будущем стану хорошим геодезистом, многие из моих желаний могут осуществиться: осваивать новые районы страны и при этом быть первым, тем, кто пролагает путь остальным, — разве этого мало?

Во-вторых, сама работа оказалась не столь уж легкой, как думалось мне вначале: требовала много внимания, сообразительности и знаний. А освоить нивелир, установить его по уровню за полторы-две минуты, как это почти шутя делает Иван Петрович, — это тоже чего-нибудь да стоит. Тем более, что в полевых условиях, в тайге, когда иной раз дорога каждая минута светового времени, такой момент может оказаться залогом успеха изыскательской партии, — так сказал Иван Петрович. В-третьих, геологический институт, как сказал Иван Петрович, можно окончить заочно, если все время работать при этом деле.

Когда Иван Петрович ушел, я уложил теодолит и нивелир в ящик, протер и свернул мерную ленту, отнес инструмент в прорабку и только тогда не спеша пошел в управление — все равно очередь у кассы должна была рассосаться через час, не меньше.

И очень хорошо, что шел не спеша и не кратчайшим путем к трамваю, а поквартальными зигзагами, как любил в детстве. Иначе я бы не встретил Павлиновну, и тогда…