Легенда об Иных Мирах

– Не молчи, – проговорил он угрожающе, – не мямли. Если у тебя есть причина, которая заставила тебя сорваться с Софро, то скажи ее. Если нет, то ты будешь наказан. Ну?!

Юфнаресс тихо вздохнул, понимая, что при любом раскладе очень просто потерять голову. Нельзя постичь, какие мысли вьются в голове Императора, нельзя понять ни настроения, ни чувств. Нельзя угадать какое слово заденет, а какое разозлит, ибо не рабу дерзко смотреть в его лицо, в его глаза, ища там ответа. И, значит, надеяться можно только на чудо.

– Тебя прислала Локита? – проговорил Император, и в его голосе Юфнарессу почувствовался сдержанный рык.

– Нет, – ответил он, – я осмелился приехать сам. И о том, что я вам скажу, она не знает. Потому, если б она знала, я б не доехал до Эрмэ. Она не считает меня способным, – он поднял взгляд и впервые прямо и открыто, жаля, посмотрел в лицо Императора, – не способным нарушить ее приказ. Простите мне эту дерзость, – поспешил проговорить он, видя, как гнев отражается в лице Императора, – ибо я не могу стоять и смотреть, как она плетет интриги против истинного повелителя Империи. Вы знаете, я был ее доверенным лицом, но она слишком далеко зашла в своих планах, что б я мог продолжать повиноваться ей. Не знаю, что Вы думаете о ней, но она сама полагает, что стоит ей захватить для Империи Лигу, как необходимость в ее услугах отпадет, и она будет забыта, или устранена. Конечно, каждый из Властителей мечтает о троне. И она смеется, утверждая, что может безнаказанно вершить свои дела, плетя интриги, пока существует Лига и существует Эрмэ, пока не существует Великой Империи. Так вот, она не собирается ждать, пока вы уничтожите ее. Она сама желает убрать Вас, что б занять трон Империи. И сделать это до того, как миры Лиги станут принадлежать Эрмэ. Она говорила об этом со мной. Говорила прямо, предлагая не мало за помощь, за риск. И убеждала, что откажись я, то уничтожат и меня, когда я перестану быть нужен.

Император цинично усмехнулся. И глядя в его глаза, Юфнаресс внезапно почувствовал, как его охватывает ужас, холодный липкий ужас, лишая решимости, лишая уверенности в том, что слова эти были необходимы. Слишком уж явственная, заметная ирония читалась на лице Хозяина. И бешенство. И ненависть.

Император помолчал несколько минут, поднявшись, подошел близко. Усмешка так и не сошла с его темного, мрачного лица. Она застыла как приклеенная, и оттого становилась не по себе. И вдруг, неожиданно, Юфнаресс отчетливо понял, что Хозяин Эрмэ отнюдь не высок, и что ему самому приходится смотреть сверху вниз... Император все так же молча покачал головой, и, ухватив за темные вьющиеся пряди, заставил Юфнаресса опуститься на колени. Оттолкнув его от себя, он поджал губы, и все так же, молча, прошел из угла в угол.

– Надеюсь, ты можешь доказать, – проговорил Император глухо.

Юфнаресс потерянно покачал головой.

– Такие вещи не говорят при свидетелях, – ответил он, – может, она и еще кому предлагала то же самое, но мне об этом неизвестно. Когда Леди сказала, что претендует на трон, нас не могло слышать ни одно существо. А я не ждал такого предложения.

Император вновь прошел из угла в угол, медленно меряя шагами комнату. Глядя на него снизу вверх, отслеживая шум его шагов, Юфнаресс чувствовал, как к горлу подкатывает ком. Но страх уже ушел. Страха не было. Был покой и ожидание, равнодушное ожидание...чего? Он не знал. Император остановился рядом, за его спиной.

– Что еще она говорила? – тихо и вкрадчиво прозвучал голос Императора, красивый нежный голос, что ласкал слух, отнимая волю, голос, которому невозможно было сопротивляться, словно в этом голосе жила особенная, отнимающая волю магия. – Что еще предлагала? Конкретно, быстро, правду!

Юфнаресс судорожно вздохнул. Он и сам понимал, что нельзя лгать. Любой Властитель сразу почувствовал бы ложь. Можно было недоговаривать, умалчивать, но лгать, ни в коем случае, было нельзя. Даже если б в нем могло еще жить желание сказать ложь. Он на мгновение собрался с силами, и вдруг, словно наяву увидел перед собой лицо Элейджа, его умные проницательные, добрые глаза, смотревшие с легким сожалением, образ, несший поддержку и помощь.

«Человек может все, – проговорил Алашавар, – и вынести любую боль, и разорвать цепи рабства. С чего ты взял, что есть то, чего сделать нельзя? Из-за того, что тебя только и учили, что есть сотни и сотни ограничений? А кто-нибудь, когда-нибудь, говорил ли тебе, что нет предела мечте? И нет предела воплощению мечты. Если хочешь, значит, уже можешь. И не верь никому, кто пожелает доказать обратное».

И все же, он постарался не лгать.

– Она, – проговорил Юфнаресс тихо, – договаривалась с одним из своих людей, предлагая уничтожить Шеби. Говорила, что та имеет слишком большое влияние. Говорила, что ненавидит ее. Говорила....

Император шумно выдохнул воздух и, кожей чувствуя неладное, Юфнаресс замолчал. Напряжение сгущалось, он чувствовал, как недобрая, черная сила исходит из точки у него за спиной, словно Император мог убить одним взглядом.