Легенда об Иных Мирах

– Доложите обо мне Локите. – проговорил юноша, – и пусть она разбирается со всеми проблемами сама.

Сенатор в сомнении покачал головой.

– Он ранен, – вмешался медик, – я его несколько подлатал за время полёта, да и организм у него крепкий, но всё ж, господин сенатор, не стоит продолжать допрос. Сделайте, как он сказал, и пусть будет, как будет. Ведь, не исключено, что Леди Локита снимет наши головы, если ему вновь станет худо, а так может случиться.

Илант досадливо поджал губы, сверкнул гневно глазами, словно злился на то, что стало известно о его слабости, и отвернулся. Признать, что чувствует себя не совсем здоровым, он не мог, но радость от встречи с Софро уже померкла, не воодушевляла, как час назад и силы таяли. Он всё понимал, и всё чувствовал, но смириться со слабостью нездоровья не желал, как не желал расставаться с радостью встречи. Тем не менее, грусть уже набросила свой покров на его душу, и, слушая слова Алашавара, он все больше и больше поддавался ей, чувствуя, что беззаботный лучезарный мир Лиги, каковым он представлялся ещё несколько часов назад, не настолько беззаботен, как то казалось на Рэне. Может, он и не был никогда таковым, только незамутнённое печалями детство и отрочество воспринимало его таковым, радуясь, как мелкая птаха за окном, одному своему существованию в нем. Но детство кончилось пять лет тому назад, в тот самый миг, когда стало известно о бунте.

Илант хорошо помнил, как возникла оторопь на лице отца, когда пришла эта новость. Как оно посерело, и в одно мгновение стало озабоченным и строгим, как Хэлан посмотрел на него и, вымучено улыбнувшись, внезапно прижал обоих мальчишек – близнецов к себе, как напряглись его руки, и как нехотя, повинуясь только чувству долга, он отпустил их от себя, и ушёл. Он хорошо помнил и то, как, изменившись в лице, поднялся со своего излюбленного места в углу комнаты Да-Деган Раттера. Серые сонные глаза вспыхнули холодным отблеском стали, а черты лица напряглись, и, будто, подобрались. Он сделал шаг, вслед Хэлану, остановился и как-то неестественно всплеснул руками, словно взмахнул крыльями, увидел три пары устремлённых на него глаз, и остановился на пороге. Сомнение жило на тонком породистом лице, сомнение отражалось в глазах. Внезапно Лия сорвалась со своего места и бросилась ему на шею, словно прося не оставлять их без защиты. Да-Деган подхватил девчушку на руки, прижал к себе, погладил золотистые солнечные пряди, вздохнул тяжело, и, вдруг, совершенно внезапно, заплакал.

– Дождались... – прошептал он, мотнул головой, смахнул слезу и так же вымучено, как и Хэлан, улыбнулся. Опустившись в кресло, поманил их всех к себе, но, когда заговорил, тон голоса был уже иным, тихим, но уверенным и твёрдым, необычным, как и выражение упрямства, появившееся на лице. – Вот что, собирайте вещи, все трое. Что-нибудь тёплое. Надо уходить, причём быстро, и что б никто не знал куда.

Лия удивлённо вскинула брови.

– Зачем, Дагги? – спросил Рейнар.

– Затем что, – ответил тот, – бунт – это не шуточки. Нам надо уйти от города. Если дело и впрямь таково, что требует вмешательства координатора, то, я думаю, здесь будет неспокойно. А если я ошибаюсь, то мы неплохо проведём время на природе.

Как ни странно, вопросов больше не возникло. Они собрались меньше, чем за час, взяв тёплые вещи, немного провианта, и самые необходимые инструменты. Да-Деган вывел их из города полузаросшими тропами, о существовании которых трудно было даже подозревать. Где-то, на самой окраине, показал на зарево и чёрные клубы дыма в воздухе, прошептал губами одно, весьма крепкое, словцо и, изменив маршрут, заставил их спуститься в катакомбы бесконечных коммуникационных коридоров, сплетенных в такой клубок, что не знающий человек мог заблудиться сразу и навсегда, никогда более выйдя к поверхности.

Они долго пробирались по подземному ходу, иногда перебираясь через потоки воды, проложившие здесь путь, освещая себе дорогу лишь светом одинокого фонаря. К концу первого перехода рюкзаки за плечами стали казаться набитыми свинцом. Устроились на ночлег там же, не выходя на поверхность, поужинали скромно, на обычные вечерние шутки сил не осталось. Правда, тогда не особо отчётливо осознавалось происходящее вокруг, творившееся там, на поверхности. Помогло уснуть мерное капание воды где-то недалеко, стук равномерно падающих капель, и усталость, от которой ныли мышцы.

Долго спать им не дали. Да-Деган растолкал их через три-четыре часа, заставил собраться и вновь повел за собой. Спать хотелось ужасно. Илант искал повода, что б сказать об этом, но так и не сказал. Лия шла молча, покорно несла свою долю поклажи, не позволив себе переложить её на чужие плечи. Она была старше мальчишек на пару лет, но это ничего не значило. Значимым было то, что она, девушка, не позволяла себе раскиснуть и жаловаться, а, следовательно, жаловаться грешно было им обоим