Читаем Легенда об одной любви полностью

По утрам Катя старалась выйти из дому пораньше, чтобы в ближайшем киоске купить свежую газету и просмотреть ее по пути на работу. Япония окончательно утвердилась в Маньчжурии. Политика Японии была тесно переплетена с политикой Германии, Италии, где тоже к власти рвался фашизм. Японцы устраивают бесконечные провокации на границе СССР.

Но рядом с тревожными известиями печатались сообщения о трудовых рекордах, о грандиозных стройках, о всеобщем энтузиазме, охватившем страну. Завод Кати работал уже по плану второй пятилетки. По утрам она вскакивала под бодрую песню уличного громкоговорителя:

Не спи, вставай, кудрявая!В цехах звеня,Страна встает со славоюНа встречу дня.

Под музыку этой песни хотелось думать только о хорошем. И она начинала мечтать о том, как они славно заживут с Рихардом. Теперь они муж и жена, возможно, у них будут дети… Срок расставания сокращался, и Катя готовилась к новой счастливой встрече. Уходя на работу, клала ключ от квартиры в условленное место. А по ночам чутко прислушивалась к шагам и шорохам за окнами.

И все-таки это событие явилось для нее неожиданностью. На заводе выдался трудный, хлопотливый день: утром оперативка, вечером производственное совещание. Вернулась домой поздно. Сунула руку в заветное место за ключом и… не обнаружила его. «Я становлюсь рассеянной», — с неудовольствием подумала она, обшаривая сумочку. И вдруг сердце ее замерло. «Рихард!» Толкнула дверь, она оказалась незапертой. Осторожно вошла в крошечную прихожую. Удивилась тишине. Стараясь унять стук сердца, неуверенно приоткрыла дверь в комнату. На диване, подложив под щеку ладонь, безмятежно спал Рихард, рядом лежала раскрытая книга. Она тихонько рассмеялась, на цыпочках прокралась к дивану.

Он открыл глаза. Изумленно всматриваясь в ее лицо, спросил шепотом:

— Как ты сюда попала?

Она поняла, что он где-то там, далеко. Тихо, словно боясь напугать, дотронулась до его плеча.

— Проснись, Ика, ты дома!

Он окончательно пришел в себя, засмеялся счастливо.

— Катюша… Я действительно дома!

Им хотелось поехать куда-нибудь к морю, но у Рихарда в Москве были неотложные дела. Он не стал скрывать от Кати, что вырвался всего на месяц, а потом опять туда, в страну, где цветет розовая сакура и шумят вершины криптомерии. Катя уже знала, что это Япония.

Они уехали в подмосковный дом отдыха. И опять, как прежде, бродили по лесам, дорожа каждой минутой счастья.

— Неужели нельзя отказаться? — грустно спрашивала Катя. — Почему ты? Пусть теперь кто-нибудь другой…

— Нельзя, Катюша, — твердо возражал он. — Еще год, не больше, и уж тогда… Тогда никакая сила не разлучит нас.

Откуда ей было знать, что в Токио его ждет Одзаки, который мог сотрудничать только с ним, с Рихардом.

— Я так устала ждать, — печально жаловалась она. — Скоро совсем постарею, и ты меня разлюбишь…

— Ты никогда не постареешь для меня! — пылко возразил он. — Представь, мы жили бы всегда вместе, вместе бы состарились, разве мы перестали бы любить друг друга?

Катя грустно улыбнулась.

— Знаешь, о чем я мечтаю? — после некоторого молчания проговорил он. — Я мечтаю о нашем с тобой ребенке, о маленьком существе, ради которого можно идти на великие жертвы, сворачивать горы. Теперь я понимаю своего отца, который хотел иметь полный дом детей, чтобы продолжить себя в бесконечности. Отец был сухой, жесткий человек, полный социальных и шовинистических предрассудков. Ему приходилось утверждаться в сфере промышленных авантюр. Его лицо озарялось лишь тогда, когда он наблюдал за нами, детьми, во время завтрака или обеда, когда все сидели за одним столом и дружно орудовали ложками и вилками.

— Может быть, я тоже об этом мечтаю, — серьезно проговорила Катя.

Он молча взял ее руку, благодарно прижал к губам. Она оставалась все такой же серьезной. В декабре ей стукнет тридцать один год, а Рихарду уже сорок.

Он много рассказывал ей о Японии. Катю интересовали японские театры: театр но, театр кабуки, современный театр.

— Первый раз я чуть не умер со скуки в этом самом театре ногаку, или но, — смеясь, рассказывал Рихард. — Часов пять-шесть подряд созерцаешь непонятные танцы под непонятную, совершенно чуждую нашему уху музыку. Оказывается, ты смотришь сказку, или комическую оперу из далеких феодальных времен, или же фарс. Понятно это лишь японцу. Все актеры в масках, но благодаря удивительной пластике их движений эти маски кажутся живыми, выразительными лицами.

Ради тебя я решил вытерпеть несколько представлений, хотя это стоило мне немалых усилий.

Гораздо интересней театр кабуки. Здесь уже разыгрываются целые исторические драмы. Представление состоит из пяти-шести пьес и длится тоже часов шесть. Люди приходят, уходят, когда хотят, вновь появляются, представление все идет. Зрительный зал трехъярусный. Богачи сидят в ложах, на плоских подушках. Стулья считаются европейским орудием пыток.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное