Легенда об Ураульфе, или Три части Белого

— Видишь, мучается скотина.

Ковард ответил тихо:

— Не надо было стрелять. Я же предупреждал!..

— Я тебя не расслышал.

Барлет сплюнул сквозь зубы, приладил стрелу и выстрелил. Лосиха дернулась и замерла.

— Вот так поступают охотники, а не слюнтяи! — Барлет опустил арбалет и натянул поводья. Конь вдруг заржал, заартачился, закрутился на месте. Краем глаза Барлет увидел, что Ковард испуганно спешился. Что это с ним? Додумать он не успел — и вылетел из седла. Конь, сбросивший седока, как безумный помчался к Лесу. Барлет не успел вскочить, как его сшибло на землю; спину обдало жаром.

— Барлет! Скорее — туда! — Ковард схватил его за руку и тащил за собой.

На этот раз Барлет подчинился. Они забились под куст. Ковард был очень бледен:

— Смотри!

Место, где Барлет застрелил лосиху, полыхало. В пламени то и дело проявлялась звериная тень.

— Красный Дух. Выедает землю. Выедает лесную плоть! — Ковард стучал зубами и с трудом выдавливал из себя слова.

— Красный Дух — лесной властелин. Он делает то, что хочет, — Барлет попытался взять себя в руки. Так вот как это бывает! Это не уличные забавы на празднике красноголовых.

Барлет и Ковард сидели, прижавшись друг к другу (позже Барлет с трудом мог себе это представить), и завороженно следили за огненной пляской.

Огонь хотел захватить как можно больше травы и кустов. Он покушался и на деревья: жадно и злобно лизал их подошвы, обжигая кору, старался забраться повыше. Но Лес вступил с ним в противоборство — всеми своими запасами зеленой прохлады. Тучи стянулись к месту лесного пожара. Полил дождь. В мгновение ока все вокруг стало мокрым. Но Ковард, поеживаясь от струй, стекающих по спине, облегченно вздохнул: пожару не разрастись.

Огонь, шипя, огрызаясь, вынужден был отступить. В самом центре, однако, там, где упала лосиха, он казался неукротимым. Капли не долетали туда, разбиваясь о невидимую преграду, и огонь плясал до тех пор, пока Красный Дух не насытился.

Наконец все стихло.

Барлет рывком поднялся на ноги. Вода из складок одежды пролилась ему в сапоги.

— Вонища, мелкие Духи! Пойдем. Я хочу посмотреть.

Ковард взглянул на Барлета с сомнением.

— Может, он еще там? Он хотел нас убить!

Барлет нахмурился и двинулся к месту, где упала лосиха. Охотник не может бояться Красного Духа. А Красный Дух не может, не должен убить охотника. Охотники почитают его превыше всего на свете.

— Считай, я принес ему жертву.

Ковард нехотя последовал за Барлетом. Но тот, слава Духам, не решился подойти совсем близко. Пятно, рожденное пляской Огня, слишком черное и слишком гладкое, без всяких признаков обгоревшей травы или лосиных костей, пахло едкой гарью и походило на черную пасть неведомого животного, притаившегося в земле.

Ковард поежился.

— Это мертвая плешь, — он говорил совсем тихо. — Здесь рождаются плешеродцы.

— Откуда ты знаешь?

— Так рассказывают предания.

Барлет сплюнул:

— Ты слишком много знаешь. Слишком много глупостей. Пойдем искать лошадей.

* * *

«Меченая лосиха… могла бы родить лосенка — белого лосенка, первого за минувший лунный период», — Барлет тряхнул головой. Ему нет до этого дела — до всех этих белых лосей. Лось — добыча охотника. Мясо, рога и шкура, и не больше того. Не больше. Это все из-за Коварда. Он напичкан кейрэкскими бреднями. Говорят, кейрэки могут путать чужие мысли… Но Ковард-то не кейрэк! Он — из рода Моховника. На Лосином острове это самый старый род большеглазых охотников. Даже Скулоны уступают им в древности родословной. Предки Моховника жили здесь еще при кейрэках, когда край назывался не островом, а Долиной Лосей. Может, в этом все дело. Может, прабабка Коварда путалась с узкоглазыми. Вон, взглянуть на Коварда сбоку — так его глаза узковаты.

Ковард не дал Барлету насладиться приятными мыслями:

— Мы в третий раз возвращаемся на то же самое место.

— Мелкие Духи! Возьмем правее. Давай рискнем без тропы.

Они двинулись напрямик, через кусты. Но кто-то невидимый сдвинул знакомые тропы и спутал все ориентиры. Барлет ругался без передышки. Из-под копыт лошадей то и дело прыскали буроедки. Казалось, весь лес наполнился сумасшедшими буроедками: они забыли, что нужно прятаться в норах. Птицы целыми стаями набрасывались на добычу, а потом долго кружили в воздухе, наполняя лес растерянным криком. Некоторые разжимали когти, и буроедки падали вниз. Одна свалилась Барлету на шляпу. Он брезгливо стряхнул ее.

— Что это с ними? С ума посходили?

— Они не могут найти дорогу в гнезда. Как мы…

— Чушь! — Пожалуй, с Коварда станется, и он заявит, что все это из-за Барлета: «Я же тебе говори-и-ил: священное место кейрэков…» Еще чуть-чуть, и Барлет, пожалуй, в это поверит. Нет, так продолжаться не может. Если они почему-то сбились с дороги, нужно заночевать прямо тут, где они оказались. А утром, с новыми силами, тронуться в путь.

— Все. Хватит. Совсем стемнело. Можно свернуть себе шею.

Ковард не возражал. Он выглядел слишком усталым. Они спутали лошадей. Барлет решил развести костер. Но Ковард вдруг возразил:

— Не надо.

— Ты спятил?

— Не надо! — Ковард не смотрел на Барлета, но в его голосе проявилась неожиданная настойчивость.