Легенда преступного мира [Сборник]

Оставив Тасю в КПЗ, Гуров поднял архивы и установил, что Жилина ему не соврала, рассказывая о своих делах и «подвигах», что крови на ней нет, как и обворованных ею пенсионеров (Таська принципиально не обкрадывала тех, кого и так уже ограбила сама жизнь). И тогда ему в голову пришла одна неглупая идея. Уже поняв, что Жилина не какая-нибудь дешевая «сво», а человек, умеющий держать свое слово, он решил пойти с ней на негласное соглашение. Вызвав ее на допрос, он без обиняков сообщил, что может ее отпустить (понятное дело, при гарантиях, что она безобразничать больше не будет!) на свободу. Она может выйти замуж за Антуана и уехать с ним во Францию. Но! На нем и его напарнике Станиславе Крячко висит дело сбежавшего во Францию главы одного из подмосковных районов. Тот сбежал, умыкнув весь годовой бюджет района. Прибыв в Париж, чиновный вор поменял свои паспортные данные и теперь жил припеваючи, став «добропорядочным» французским буржуа.

Российское МВД не раз обращалось к французским правоохранителям с просьбой разыскать казнокрада. Однако месье «ажаны» (прозвище французских полицейских) постоянно разводили руками. Дескать, просим «пардону», но найти вашего сеньора мошенника мы не в состоянии. Каждый раз, слушая упреки (в ту пору еще полковника) Орлова, Гуров и Крячко готовы были скрежетать зубами – им-то как достать ворюгу? А посему, обосновавшись во Франции, Таисия должна разыскать того человека, установить его новое имя и место жительства.

– Вот, собственно говоря, и все, что мне нужно, – закончив свой спич, Лев испытующе взглянул на свою собеседницу.

– Я должна написать какую-то расписку? – поинтересовалась Таисия.

– Какая расписка? – Гуров усмехнулся и покачал головой. – Тот, кто захочет обмануть, обманет в любом случае. Кто держит слово – а ты, как я понял, слово держать умеешь, – сдержит его, независимо от обстоятельств. Если мы договорились, вот пропуск, и ты свободна.

– Хорошо, начальник! Сделаю! – твердо пообещала Таисия.

Вскоре в Москву вновь прилетел Антуан, они с Таисией поженились и уехали во Францию. А полгода спустя Гуров получил письмо с информацией о некоем месье де Шанту, проживающем в богатом пригороде Ниццы. На этот раз запрос российской милиции был удовлетворен – лже-Шанту был задержан и депортирован в Россию.

– …Было дело, было, – вспомнив ту историю, Гуров сдержанно улыбнулся. – То есть ты считаешь Альеми некоторым аналогом Таисии Жилиной. Может быть, так оно и есть. Но не будем спешить с выводами. Понаблюдаем за ней. Да и за другими тоже. Сейчас надо поговорить с Петром, чтобы телефоны Альеми, Сытнец и Тормохина были взяты на прослушку. Давай зайдем к нему, обсудим…

Приятели проследовали в кабинет Орлова, где застали своего начальника взирающим на экран включенного телевизора. Телеведущий что-то рассказывал, сдержанно жестикулируя руками.

– Что там? О чем? – кивком указав на телевизор и сев в кресло, поинтересовался Стас.

Поморщившись, Петр махнул рукой и пренебрежительно сказал:

– А-а! Телеканал «Ливень» взялся поливать нас помоями. Вроде того, главк угрозыска «не ловит мышей»: уже прошла бездна времени, а его «пинкертоны» в своем расследовании убийства известного журналиста Токарнова топчутся на месте. Мол, до каких пор будет продолжаться эта пустая имитация их бурной деятельности? Может быть, нашему МВД есть смысл пригласить какое-нибудь частное сыскное агентство из Западной Европы? Уж европейцы-то – а они о-го-го! – разобрались бы с убийцами в два счета… – язвительно перечислил он главные доводы «разоблачителей».

– Бандиктов надумал чего-то такое критически-разоблачительное проквакать, чтобы на чужой беде сделать себе дешевую рекламу? Смешно! – усмехнувшись, Гуров покачал головой. – Насколько мне известно, при жизни Токарнов терпеть не мог либеральные каналы и издания – и «Ливень», и «Ньюс-газету», и многих других, им подобных… А тут – гляди-ка! Человека еще не похоронили, а они уже на его костях пляшут, себя, горячо любимых, прославляют.

– Что, Токарнов и в самом деле не любил либералов? – уточнил Орлов.

– Да, действительно, он их не любил. Считал их продажными. – Лев откинулся на спинку кресла и говорил, покачивая ногой. – В нескольких своих статьях он чехвостил «грантоедов» и в хвост и в гриву. Да, он не был официозником, так сказать, глашатаем безоговорочно провластной позиции. У него есть статьи, в которых он говорил довольно резко, кстати, и о нашем ведомстве в том числе, и о многих других. Ну а что? Разве у нас нет коррупции? Нет разгильдяйства? Нет пустозвонов, которые только с трибун языком трепать горазды? Но о самой России он никогда не писал гадостей. Вот «Ливень» он назвал «эфирной помойкой». Про главреда «Ньюс-газеты», который получил какую-то там престижную американскую премию, он написал статью, озаглавив «Разносчик “демократии”. Жесткий, надо сказать, материал.

– Хм… То есть получается, либералы шустренько сориентировались и записали Токарнова в свою компанию? Ну, чтобы повысить свою популярность и значимость? – смеясь, констатировал Крячко.