Легенда преступного мира

Вспомнив, что Браунинг когда-то пару лет промышлял антиквариатом, Брухашко встретился с ним. Кешка, лишь взглянув на полотно, объявил, что это, скорее всего, настоящий Поленов. Поскольку в Москве продавать картину было слишком рискованно, приятели поехали в Питер. Там сняли двушку и начали искать покупателя. Дело это оказалось не слишком скорым. Затянулось больше чем на неделю. Чтобы не скучать, подельники нашли себе подружек и все эти дни с ними «гужбанили». Наконец покупатель нашелся. Цену он, правда, сбил на четверть, но все равно четыре тысячи баксов за полотно они взяли. И вот приятели организовали для своих красоток прощальный вечер, а утром проснулись без денег. Девахи оказались ловкими клофелинщицами. Подлив Брухашко и Чумакину транквилизатора в выпивку, красотки забрали деньги и были таковы. Впрочем, следовало отдать им должное: средства на билеты до Москвы они оставили, да еще и бутылку водки на опохмелку.

– Так что, гражданин начальник, лоханулись мы здорово! – с грустью заключил Тротил.

Выяснив все необходимые детали поездки в Питер и взяв с Брухашко написанное им чистосердечное признание, а также порекомендовав ему не покидать столицу, Гуров отправился в главк.

Войдя в свой кабинет, Лев увидел Стаса, сидящего за своим столом и смотревшего в монитор ноутбука. Судя по всему, тот зависал в интернете.

– О, Лева! – откинувшись на спинку стула, Крячко потянулся и вопросительно посмотрел на приятеля. – Как успехи? Что новенького?

– Ну, что новенького? – Гуров сел за свой стол и стукнул пальцем по клавише «энтер». – Пообщался с Тротилом. Судя по тому, что он рассказал, ни к убийству Токарнова, ни к смерти Чумакина он отношения не имеет…

Лев сжато передал основные моменты своего разговора с Брухашко.

– Вот написанное им чистосердечное признание. На серьезную статью продажа им и Чумакиным полотна Поленова не потянет. Тем более, если его удастся вернуть владельцу. Но в любом случае их пребывание в Питере в то время, когда был убит журналист, говорит о том, что в смерти Дмитрия Токарнова Браунинг и Тротил не виновны. Что касается отравления Чумакина, то у меня есть ощущение того, что это часть чьей-то аферы. Может быть, кто-то пробует нам «помочь» в том, чтобы мы клюнули на Брухашко как на главного подозреваемого?

– Вполне может быть! – Станислав вскочил со своего места и прищурился. – А что, если договориться с Тротилом насчет его временного помещения в Лефортово? Пусть думают, будто мы клюнули на эту «наживку», я имею в виду тех, кто решил его нам подсунуть как главного подозреваемого?

Гуров некоторое время напряженно думал.

– Мысль интересная… Но тут надо хорошенько подумать. Хотя бы посоветоваться с Петром – что он скажет? Да и с Брухашко удастся ли договориться? Видишь ли, бывшие сидельцы, особенно имеющие несколько ходок, люди в той или иной мере суеверные. Будучи не осужденным, добровольно идти в СИЗО, по их мнению, чревато тем, что очень скоро и в самом деле попадешь туда. Ладно, еще не вечер, мы с ним еще переговорим по этому поводу. Ты лучше расскажи, что удалось узнать от Такталиной. Ты с ней встретился?

– Встретился… – кивнул Крячко. – Нашел ее на работе. Ну чего-то уж очень важного, конечно, от нее не услышал.

…Лана Такталина оказалась худощавой, светловолосой, среднего роста, на вид ей было около тридцати. Узнав, кто и с какими вопросами к ней пришел, Лана засмущалась и поэтому на вопросы отвечала не очень охотно и лаконично. Как можно было понять из всего сказанного ею, с Чумакиным она познакомилась случайно, при довольно драматичных обстоятельствах. Минувшим летом она, уже в сумерках, со своей маленькой дочкой возвращалась от знакомых. И вдруг дорогу ей загородили трое парней, явно подпитых, явно неместных. Довольно развязно они начали уговаривать ее пойти с ними, обещая «кайф неописуемый». Прижав заплакавшую дочку к себе, Лана уже собиралась закричать, чтобы хоть кого-то позвать на помощь. Но тут откуда-то подбежал некий небритый гражданин ниже среднего роста, причем, судя по его виду, весьма серьезно настроенный. Чувствовалось, что он не из боязливых. Хихикнувших было парней он огорошил длинной фразой на непонятном языке. Вернее, язык-то был русский, но какой-то особенный. Как догадалась Лана чуть позже, мужчина говорил на жаргоне, на каком говорят в преступном мире.

Трое непрошеных «ухажеров», сразу же «сдувшись», поспешили прочь, что-то возмущенно галдя на своем родном языке. А Лана, обратив внимание на руки своего спасителя, исколотые синими татуировками, испугалась еще больше: матерь божья, вот это спаситель! Но незнакомец поспешил ее успокоить:

– Да не боись ты, не обижу! Я не садюга… Дочку твою жалко стало. Вон как напугали кроху эти хреновы «моджахеды»!