Легенда преступного мира

Свернув вправо, еще минут через двадцать он миновал обычный дорожный указатель, на котором синими буквами значилось «Уходово». Этот поселок, представлявший собой пеструю смесь из нескольких пятиэтажек, двух-трех десятков элитных коттеджей, окруженных высокими ограждениями, а также обширной россыпи обыкновенных деревенских домов, раскинулся по обоим берегам длинного пруда. И вблизи поселка, и в отдалении от него виднелись обширные лесные массивы. Быстро сориентировавшись в не самой замысловатой деревенской географии, Лев довольно быстро нашел улицу Столичную, на которой в доме пятнадцать проживал Вячеслав Тормохин, он же – Слава Тормоз.

Дом пятнадцать оказался двухэтажным коттеджем с участком соток на тридцать, а то и больше того, огороженным забором из синего металлопрофиля. Гуров нажал на кнопку звонка у фасонистой калитки и минуты через две услышал по ту сторону забора чьи-то шаркающие шаги. Это его несколько озадачило. Походка любого человека всегда индивидуальна, как отпечатки пальцев, и она, как бы обладатель ни пытался ее изменить, как бы ни притворялся кем-то другим, всегда в самой полной мере отражает его характер. В представлении Льва Тормохин был рослым, крупным типом, с угловатым лицом, с неприязненным взглядом и манерами завсегдатая третьесортной пивнушки, где имеют обыкновение тусоваться босяки и прочие асоциалы (собственно говоря, именно таким он и выглядел на снимке, сброшенном на телефон Гурова информационщинками). У авторитарного асоциала походка могла быть только тяжеловесно-размашистой, с тяжелой постановкой ноги. Этим он как бы заявлял миру: все, что я вижу, все, что вокруг меня, что у меня под ногами – мое, мое и только мое!

Поэтому совершенно неавторитарное шарканье, донесшееся до слуха Гурова, заставило его даже малость усомниться – а Тормохин ли идет? Когда, щелкнув замком, калитка распахнулась, Лев увидел перед собой типа лет за сорок, уже основательно испитого, преждевременно постаревшего, с неаккуратной щетиной на лице и выжидающим взглядом. Это был несколько иной человек в сравнении с тем, что был на снимке. Осунувшийся, явно невыспавшийся тип, в состоянии хронической депрессии, с обострением хронического гепатита и панкреатита, не говоря уже о таких «мелочах», как хронический цистит и артрит коленных суставов, безрадостно взирал на окружающий мир. Все эти подробности своим изучающим взглядом Лев определил в долю секунды, лишь раз взглянув на Славу Тормоза.

«Да, похоже, укатали Сивку крутые горки…» – мысленно заключил он, сочувственно отметив, что при таких серьезных болячках Тормохину было бы лучше залечь на дно и не дергаться. Но никак не совершать тех или иных криминальных подвигов.

– Здравствуйте! Гражданин Тормохин? Старший оперуполномоченный главного управления угрозыска полковник Гуров, – представился Лев, показав хозяину этого поместья свое служебное удостоверение. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– А-а-а… Э-э-э… Н-ну, х-хорошо, зада-вайте… – как видно, ошарашенный таким визитом, неуверенно ответил Тормохин.

– Давайте присядем? – Гуров кивком указал на лавочку невдалеке от калитки. – Меня интересует такой вопрос: вам знаком Дмитрий Токарнов? Если – да, то что вы о нем думаете, что можете сказать?

Взглянув в сторону гостя, Тормоз, как бы оправдывая свое прозвище, некоторое время молчал, скорее всего, напряженно раздумывая.

– Ну-у-у-у… Что я могу сказать? Кстати, его же совсем недавно убили? – Тормохин вскинул указательный палец. – Тогда… Как это советовали древние: об умерших – или хорошо, или ничего. О Токарнове ничего хорошего сказать не могу. Поэтому лучше промолчу.

– Понятно… – усмехнулся Лев (надо же – какие у него богатые познания!). – А вам с ним лично встречаться доводилось?

Тормоз тут же снова несколько «завис», лихорадочно прикидывая – что же сказать?

– Да, встречался я с ним, – неохотно признался он. – Один раз всего виделись! – поспешил добавить «черный лесоруб».

– Когда, при каких обстоятельствах? Если говорили с ним, то о чем? – Гуров задавал вопросы невозмутимым, безмятежным тоном.

Тормоз отвечал на них, то бледнея, то краснея.

– Э-э-э… Года три назад он ко мне приезжал, все выспрашивал да выяснял… – Тормохин покрутил перед собой руками, как бы что-то невидимое раскручивая или разматывая. – Ну, типа того, зачем я гублю родную природу, зачем уничтожаю леса… Я ему тогда сразу сказал: природу я не гублю. Я вырубаю только больной лес, от которого может заразиться и заболеть здоровый. Он мне начал «втирать» насчет того, что у него есть информация от местных общественников, будто я вырубил несколько делянок здорового леса. Я ему сказал: какие ко мне вопросы? Иди в лесничество, там точно скажут, здоровый этот лес или больной. Иди к районной власти, пусть она скажет, законно или незаконно я рублю лес.

– К районной власти – то есть к Шустрилову по кличке Налим? – с некоторым как будто даже сочувствием в голосе осведомился Лев.

Услышав это, Тормохин от неожиданности издал сдавленный звук, как будто чем-то подавился.