Легенда Рока (ЛП)

Мой взгляд вернулся к ее лицу. Во рту пересохло, когда она сделала один неуверенный шаг, затем другой, опускаясь все ниже и ниже в воду. Я подождал, пока она не окажется на самом последнем ярусе, прежде чем встать и двинуться вперед. Ночь была удивительно тихой, заряженный нашим быстрым дыханием воздух был наполнен звуками потоков из бассейна и щебетанием цикад.

Стоя на самой низкой ступеньке, Пайпер выглядела выше обычного, давая мне возможность видеть в ее расширенных темных зрачках свое отражение. Я приподнял мокрые руки чуть выше ее плеч, отправив капли воды скользить по ее коже. Они пробежали по ее ключице и помчались по изгибу груди, смачивая кружево бюстгальтера.

Я вздрогнул и опустил голову, чтобы провести языком по возбужденным соскам, натягивающим хлипкую ткань.

Пайпер громко вздохнула, закусив нижнюю губу и откинув голову назад. Полностью предоставляя себя мне.

Кончиком мизинца я потянул кружевной край вниз, обнажая в лунном свете ее грудь. Голодное рычание вырвалось из моего горла.

—Чертовски красиво, — восхитился я, поочередно вбирая соски в рот. Пайпер выгнула спину и схватила меня за плечи, мягкое хныканье струилось из ее открытого рта.

Намотав ее волосы на кулак, я проделал языком путь вверх по ее груди, танцуя вдоль ключицы и горла, наконец, оказавшись на ее сладких губах. Я смаковал ее вкус.

Я был как толстый ребенок в кондитерской — не мог насытиться.

Пайпер таяла в моих объятиях, ее колени дрожали. Жадные руки скользнули от моих плеч к моей шее. Она спрыгнула со ступеньки и сцепила лодыжки чуть выше моей задницы. Поцелуй становился глубже. Ей нужно было больше.

Если бы она только знала, как сильно я хочу сделать одно резкое движение, один длинный толчок... Я застонал, не отрываясь от ее рта, но отпустив волосы, чтобы обернуть руки вокруг ее крошечной талии.

Держа Пайпер в своих объятиях, я отступил, двигаясь глубже в бассейн, пока вода не стала покрывать основание моей шеи. А после вложил в поцелуй все, что у меня было, все, что я не мог сказать, каждую унцию желания, которое накопилось за последние шесть лет. Судя по интенсивности ее реакции, она делала то же самое.

Все ощущалось чертовски хорошо.

Мой член был плотно прижат к ее животу, пульсируя от нужды, желая оказаться глубоко внутри женщины, дрожащей в моих руках.

Пока мы целовались, я двигался кругами и наткнулся, в конце концов, на выступ, к которому прижал Пайпер. Оторвавшись от ее рта, провел поцелуями вдоль челюсти, пока не подобрался к нежной раковине ее уха. Вобрав миниатюрную мочку в рот, лизал нежную, как у ребенка, кожу.

Каждый сантиметр этой девушки был восхитителен.

И я хотел, чтобы каждый сантиметр был моим.

Пайпер издавала какие-то звуки, глотая воздух между гортанными стонами и шепотами. В моей голове они превращались в биты, и я чувствовал, как музыка принимает форму, подымаясь и опадая. Я редко придумывал слова для песен, но сейчас был способен и на такое.

Я нащупал сквозь мокрый клубок ее волос застежку лифчика, легко расстегнул и стянул лямки с плеч. Взяв идеальные холмики в свои ладони, поиграл ее сосками большими пальцами — она издала стон, от которого мой член дрогнул. Ее бедра вращались и прижимались ко мне.

Только сильное чувство самосохранения спасло меня от проскальзывания моего дружка между ее бедер ради траха в бассейне. Еще никогда я так сильно никого не хотел, даже Пайпер.

Шесть лет назад я не понимал ее уникальности. Она — светлячок среди комаров.

Я застонал, углубляя наш поцелуй и сжимая объятия. Боролся с воспоминаниями, сентиментальностью, навязчивыми эмоциями.

Что бы это ни было, оно не продлится. Оно не может длиться вечно. Пайпер заслужила хорошего парня, и уж точно я не был таким. В моих силах дать ей отличную ночь, может быть, больше, чем одну. Могу порадовать ее обалденным оргазмом, множественным оргазмом. Но я не могу дать ей будущее. Не то что с «долго и счастливо».

Мне нужен был презерватив. Сейчас же.

В последний раз облизнув ее грудь, я оттащил нас до ступенек и вынес ее из воды, шикнув в протесте на то, что могло стать еще одним поцелуем. Набрав код в панели у боковой двери, я вошел внутрь и направился прямо к своей спальне.

Аккуратно положив Пайпер на середину матраса, я отступил, чтобы полюбоваться, как лунный свет проникал через окна и освещал ее фарфоровую кожу. Она была похожа на скульптуру, вырезанную одним из великих мастеров. Возможно, Роденом. Кем-то, кто разбирался в женских формах. Человеком, который видел красоту в изгибах и впадинах.

Пайпер приподнялась на локтях и посмотрела на меня вопрошающими глазами.

— Что?

— Разве мужчина не может взглянуть на подарок, который только что развернул?

Ее мягкий смех завис в воздухе, словно туман.

— Я еще не совсем развернута. — Мои глаза упали на кружевной треугольник между ее бедер. Самый неэффективный барьер, который я когда-либо видел. После бассейна он стал полностью прозрачным.