Легенда Рока (ЛП)

— Воды, — это все, что мне удалось выдать. После еще нескольких глотков, но, блять, все еще недостаточных, я выкрикнул ответ: — Лэндон Кокс!

— Вы можете сказать нам свой адрес и дату рождения?

Я произнес требуемое.

— Вы знаете, где находитесь?

Я рискнул оглядеться.

— Больница, — слово вышло до того, как я успел его осознать. Я был в госпитале?

— Верно. Вас привезли в больницу Седарс-Синай на скорой помощи около часа назад. Вы знаете, почему вы здесь?

Начал пытаться вспоминать. Всплыло изображение лица Пайпер. Пронзительные голубые глаза, видевшие меня насквозь. Светлая россыпь веснушек на носу. И эти волосы. Блестящая золотая река с ароматом меда, стекающая по моим рукам, словно шелк.

Блять. Я вел себя как полный придурок. Позволил всем страхам в своей башке разрушить первое, проведенное за все эти годы, утро.

Пайпер не была глупой. Очевидно, что девушка почувствовала мой дискомфорт и решила, что я хотел, чтобы она ушла.

Хотел ли?

Боже, ощущение, что мозг вот-вот взорвется.

— Голова, — простонал я. Если уж я торчал в больнице, то они обязаны были дать мне те охуенные обезболивающие.

Мужчина в белом халате, полагаю, доктор, снисходительно хмыкнул.

— Да, так бывает. Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами.

Ох, мужик, давай вот без этих нравоучений. Я просто хотел...

Вот дерьмо!

Воспоминания пронзили мой разум, словно осколки разбитого стекла — острые, но хрупкие. Ликер, льющийся в хрустальный стакан. Огонь, стекающий по моему горлу. Пил в одиночестве. Телефон в моих руках, чтобы позвонить Пайпер. Сообщение о вечеринке.

Вечеринка. Вечеринка у меня?

Я не помню никакой вечеринки.

Но доктор выразился очень четко. «Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами».

Последний раз, когда я находился в бассейне, я был не один. Пайпер была рядом.

Запутавшись, я снова настроился на то, что бормотал доктор.

— ...лекарство от боли подействует через мгновение, но сначала я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали. — Он положил блокнот на простыню, прикрывающую мои ноги, и протянул карандаш. — Можете написать свое имя?

Я поднял правую руку, почувствовав глубокую боль.

— Конечно.

Но как только мои пальцы оказались возле долбаного карандаша, они не сомкнулись. Карандаш скатился на пол. Я уставился на него в тишине, пока паника колотила в мой и без того трещащий череп. Что. За. Пиздец.

Медсестра подняла карандаш и подошла к другой стороне моей кровати.

— Как насчет левой руки?

На этот раз мои пальцы сжались, но хватка была как у мелкого карапуза с его первой погремушкой. Я посмотрел на доктора с нарастающим страхом.

— Что, черт возьми, происходит? Что с моими руками?

Монитор снова начал пиликать, доктор и медсестра повернулись, чтобы прочитать мигающие красные цифры, мчащиеся по экрану.

—— Что, мать вашу, с моими руками? — я снова закричал, чувствуя себя взбешенным и одновременно поникшим. Но это все не было важным. Никто меня не слушал.

Заблестела игла, когда медсестра вонзила ее в капельницу возле меня. Я снова повторил свой вопрос, но он так и не слетел с моих губ. Закрыл глаза и поддался темноте, поглощающей меня.

Пайпер

Адам с благодарностью мне улыбнулся, направляя брелок на свой BMW.

— Спасибо, что поехала, — сказал он.

— Не стоит. Я сделала это не ради тебя. — Скользнув на гладкое кожаное сиденье, я откинулась на спинку подголовника и скинула туфли. День затянулся. Другие дети с родителями ушли после торта, но семья Адама праздновала еще несколько часов.

Бывший предлагал уехать пораньше, но я отказалась, так как не торопилась покидать теплые объятия семьи Уильямс. Потому что вокруг них витала любовь, и хотя я не могла быть честной с ними, говоря о состоянии своих отношений с Адамом, сквозь стиснутые зубы я нацепила счастливую маску, что всегда мне легко удавалось.

Именно так меня воспитывали.

Идеальный фасад, созданный мною еще в старшей школе, — королева выпускного бала, капитан команды чирлидеров, вице-президент совета учащихся — прилип к моей коже, как татуировка. Потому что когда люди видят что-то красивое и совершенное, только самые жестокие желают это растоптать и уничтожить. Все остальные просто наслаждаются видом или слишком боятся подобраться ближе.

Конечно, это не всегда срабатывало. Если кому-то необходимо придраться, то его ничто не остановит. Совершенство всегда будет недосягаемо, как бы сильно ни стараться.

Но каждая неудача, бесчисленные попытки и промахи оставляли свой след. Сначала они болели, словно синяки или порезы. Но, в конце концов, они накладывались друг на друга, переплетаясь и формируя ослепительный костюм.

Большую часть времени у меня получалось дурачить людей.

Кроме собственного отца.

И поэтому я всегда старалась быть начеку. Пряталась за маскировкой, чувствуя себя обманщицей.

Горничной, притворяющейся принцессой.

Еще чуть-чуть, и вот она — полночь для Золушки.

На полпути до дома мои хаотичные мысли прервались сигналом телефона.

ТРЕВИС: Приезжай в Седарс-Синай. Живо!

Я еле сдержала стон. Клиенты Тревиса вечно оказывались в больнице.